Как помочь умершим?

Важно отметить особенность православного учения о молитве за умерших: «Наши молитвы могут действовать непосредственно на души скончавшихся, если только они скончались в правой вере и с истинным раскаянием, т. е. в общении с Церковью и Господом Иисусом»3. Это не от жестокосердия Православная Церковь не молится за «нераскаянных грешников», а ввиду того, что скончавшиеся в неверии, нечестии и нераскаянности совершенно погасили в себе дух Христов (1 Фес. 5, 19). В них нет того начатка добра, того семени жизни, которое, недостаточно раскрывшись на земле, по милости Божией смогло бы сделать их способными войти в Царство Небесное.

Если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем (Мф. 12, 32), — говорит Господь наш Иисус Христос. Но что означает «простится» или «не простится» в веке будущем? Если Бог есть Любовь (1 Ин. 4, 16), то вопрос не в Его немилости или благоволении. Вопрос касается исключительно человека. Человек по смерти, независимо от его желания, обретает видение духовных реалий (Лк. 8, 17). И даже о Боге он узнает несравненно больше, чем живущие ныне богословы. В отсутствии плотяной завесы все становится явно и нескрываемо. И как следствие, он познает себя.

То, к чему подвигает человека видение своей искаженности, и является способностью человека к покаянию. Есть люди, которые еще при жизни обретают один из элементов бесовского самосознания. Этот характерный элемент — озлобление, рождающееся вместо покаяния, при выявлении своих пороков. Например, плохой человек, когда осознает, что был неправ — озлобляется, противопоставляет себя объекту обличения. Таким образом, он приводит себя в состояние нравственно худшее по отношению к первоначальному. Как сказано: Человек, который, будучи обличаем, ожесточает выю, внезапно сокрушится и не будет ему исцеления (Притч. 29, 1). Вспомним фарисеев! Правда Христова о них приводила их в неистовство, мытарей же и грешников — к покаянию. Тот же закон соотношения состояния души пред лицом Откровения бытует и за гробом. Сила его и, соответственно, контраст лишь усиливаются. Ведь первоначально, живя на земле, человек не без внутренних колебаний приходил к озлоблению. Какая-то часть его души все же влекла его к покаянному изменению, к реализации высших нравственных импульсов (голос совести). Привыкнув при жизни подавлять в себе эти движения души, человек оказывается не в состоянии обрести их определяющими в веке будущем. Так на нем в самом горьком значении исполняются слова Господа: «Всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет» (Мф. 25, 29).

Следовательно, такой человек не получит прощения ни в этом веке, ни в будущем не по решению Божию, а просто потому, что окажется неспособен даже возжелать богообщения.

Но христианин, умерший в надежде богообщения, в свете осознания своей греховности, возжелает этого еще более. И молитвы живых явятся для него живым содействием и силою, при которой станет возможным исцеление израненной грехами души.

«Закон жизни таков, — говорит Феофан Затворник, — что коль скоро кто положит здесь семя покаяния, хоть бы то при последнем издыхании, то уж не погибнет. Семя сие возрастет и плод принесет — спасение вечное. А коль скоро кто здесь не положит семени покаяния и перейдет туда с духом нераскаянного упорства во грехах, то и там навеки останется с тем же духом, и плод от него вовеки будет пожинать по роду его, Божие вечное отвержение»4.

А теперь отступим немного от православного исповедания и предположим, что мы, православные, совершенно не знаем, доходят ли наши молитвы до Бога или не доходят, исполняются ли наши мольбы Христом или не исполняются, и вообще — могут они хоть чем-то помочь усопшим или же не могут? Допустим, что мы этого абсолютно не знаем и ни в чем не уверены. И что же? Вывод отсюда однозначен: молиться за умерших даже в этом случае никак не лишне и даже необходимо! Почему же? Представьте себе, что вы окончательно заблудились в лесу, будет ли грехом кричать: «Ау-у»? Да, быть может, это не поможет, быть может, никто не услышит и все ваши старания напрасны. Но все же! Если речь идет о спасении жизни, кто осудит взывающего? Разве отсутствие стопроцентной уверенности в исполнении молитвы лишает ее права на существование? Да и во всякой обычной своей молитве христианин не бывает уверен ни в ее исполнении, или даже в ее угодности Богу. Потому и прибавляет в конце: «Воля не моя, но Твоя да будет».