Как понравиться маньяку

    Леська поджала губы, надулась и нажала на синий. Раздались шаркающие шаги, дверь немного приоткрылась, показалась мощная цепочка, а затем раздался женский старческий голос:

    – Кто такие?

    – Мы к Митрохину Дмитрию Васильевичу, дальние родственницы.

    – Нет его и не будет, он уже давным-давно здесь не живет.

    – А где же он? – растерянно спросила Леська.

    – Не знаю, укатил, и ни привета, ни ответа.

    – А может быть, мы зайдем? – осторожно спросила Ника.

    – Пошли вон! – задребезжал старческий голос, и дверь захлопнулась.

    Девушки переглянулись и позвонили опять, причем в оба звонка одновременно, но дверь им больше не открыли. Старуха, видно, затаилась и разглядывала незваных гостей в глазок – изредка были слышны ее кашель и шарканье ног.

    – Она не откроет, – тихо сказала Ника, – пойдем.

    – Пойдем, – кивнула Леська. – Вот ведь грымза! И что теперь делать?

    – Давай вернемся домой и еще немного поспим.

    – Как ты можешь мне предлагать такое, когда еще час назад я просила все прогрессивное человечество объединиться в борьбе против криминальных элементов?!

    – Извини, я как-то не подумала. Сморозила глупость, – проворчала Ника, понимая, что выспаться ей никто не даст: с минуты на минуту в Леськиной голове родится очередная гениальная идея, и придется им рвануть еще куда-нибудь.

    «Форд» зафырчал. Они проехали сто метров, и Леська притормозила. Ника тяжело вздохнула – вот сейчас, сейчас она потребует чего-нибудь невозможного, в лучшем случае, потащит подругу на другой конец Москвы за новыми подвигами.

    – Кажется, я знаю, чем мы займемся.

    – Подожди, не говори, дай я сначала куплю себе воды, а то, чувствую, мне будет плохо.

    – Не занудствуй. Мы сейчас отправимся на квартиру Инессы Павловны и Вени и устроим там обыск. – Леська посмотрела на подругу в надежде, что та оценит ее сногсшибательную идею.

    – Всего-то? А может, сразу поедем в Третьяковскую галерею и посмотрим, что там плохо лежит? Или метнемся в Кремль, может, там сейчас никого нет, и мы наткнемся на что-нибудь интересное? Ты хоть иногда думаешь, что говоришь?

    Заглянув в Леськины глаза, переливающиеся неуемным энтузиазмом, Ника поняла, что сейчас услышит – «Если ты не поедешь со мной, то я поеду одна!»

    – Хорошо, – ответила она, – но сидеть в тюрьме в одной камере с тобой я отказываюсь. Хоть там отдохну!

    Леська хихикнула и нажала на педаль газа. К ее тянувшемуся с утра нервно-возбужденному настроению прибавилось еще и ликование. Все получится, все обязательно получится, они быстрее Кочкина найдут злоумышленника и принесут его на блюдечке с голубой каемочкой прямо в прокуратуру! Максим Григорьевич оценит это должным образом – поворчит, конечно, не без этого, все же он волнуется, но в душе отметит Леськину сообразительность и потом будет долго ее хвалить.

    – А почему мы едем с обыском к твоему второму мужу, а не к первому? – ехидно спросила Ника. – Нелогично как-то, надо бы по порядку.

    – Во-первых, у меня есть ключи от квартиры Лапушкиных. Я их сто лет назад потеряла, а потом сделала дубликаты, которые и вернула после развода. Недавно выбрасывала старую сумку и после тщательной ревизии за подкладкой обнаружила первые экземплярчики, так и валялись они без дела до сегодняшнего дня. А во-вторых… – Леська сделала многозначительную паузу. – А во-вторых, когда мы с Кочкиным их навещали, Инесса Павловна повела себя странно…

    – Вылила тебе на голову ведро холодной воды или, помня твои выкрутасы, разделась и станцевала стриптиз?

    – Нет, не перебивай, я же тебе о важных вещах толкую!

    – Прости, не удержалась, – Ника тяжело вздохнула. Сейчас она была в таком мрачном расположении духа, что и сама бы не отказалась от ведра ледяной воды. Предстояло залезть в чужую квартиру, да еще к кому! Инесса Павловна за свое имущество держится не только руками, но и зубами – пять замков на двери о многом говорят. Конечно, Леська в случае опасности сделает невинное выражение лица и скажет, что пришла просто навестить горячо любимых бывших родственников, и наверняка еще наплетет какой-нибудь ерунды, но к чему ворошить пчелиный улей? И почему Леська такая неугомонная? – Так что же странного было в ее поведении?

    – После того как мы пришли и уже завели милую беседу, она вдруг метнулась к журналам, взяла один из них и ушла.

    – Куда?

    – Не знаю. Может быть, на кухню, может, в другую комнату или туалет. Что-то здесь не так, ее поведение в тот момент очень меня насторожило.

    – То есть мы едем, чтобы отыскать этот журнал?

    – Да! – громко ответила Леська. – Она что-то скрывает, и мы должны узнать что. Может быть, там чей-нибудь номер телефона записан или еще что-нибудь. Может быть, она так с киллером связывается – через графу частных объявлений.

    – Насмотрелась телевизора!

    – Нет, это я в книге вычитала. Вот точно: журнал – ключ ко всему!

    – А когда вернулась, она ничего не жевала?

    – В каком смысле?

    – Ну, может быть, журнал – это главная улика, она вышла на кухню, разрезала его на квадратики и съела, запивая кофе или соком.