Как повергнуть герцога

— Ты думаешь, я это спланировал? — процедил он сквозь зубы. — Ты думаешь, что я планировал пасть жертвой собственных чувств?

— Я…

Его пальцы сомкнулись на затылке Аннабель, а рот обрушился на её губы.

Поцелуй был грубым, но причиной тому стала не агрессия, а досада. Аннабель чувствовала её в движениях его рук, шелковистого языка, жаркого рта, и через несколько секунд она пришла в ярость и отчаяние. Напрасно Аннабель упиралась ладонями ему в грудь, Монтгомери оставался непоколебимым, как стена, а её губы жадно отвечали на его поцелуи, на каждое прикосновение, покусывание и ласку, пока между бёдрами не пробудилось желание.

Аннабель вскинула голову и уставилась на него.

— Мне снова грозит опасность, что вы соблазните меня прямо у двери, ваша светлость?

Огонь примитивной страсти, бушующей в его глазах, говорил о том, что такой исход вполне возможен.

Он провёл большим пальцем по её влажной нижней губе.

— Ты позволяешь ему себя целовать?

Она оттолкнула его руку.

— Пожалуйста, не продолжай. Дженкинс — благородный человек. Он ценит меня за мой ум.

Монтгомери издал раздражающий смешок.

— Думай, как тебе угодно. Но знай, что я ценю тебя не только за это.

— Правда? — огрызнулась Аннабель. — Я думаю, что ты меня вообще не ценишь, ведь ты был так уверен, что я с радостью соглашусь стать твоей шлюхой.

Он отшатнулся, словно она дала ему пощёчину.

— Ничего подобного.

Монтгомери поражённо уставился на Аннабель, искренне оскорблённый её заявлением.

Она всплеснула руками.

— Там, откуда я родом, так называют женщину, которая продаёт своё тело за деньги.

— Между нами всё не так.

— Скажи на милость, в чём разница?

Он побледнел как полотно.

— Ты была бы со мной ради меня самого, — хрипло проговорил Монтгомери, — а не ради моих денег.

Мольба, просквозившая в его властном голосе, выбила из Аннабель всю воинственность. Долгое мгновение они просто смотрели друг на друга, оценивая нанесённые раны.

Они оба пролили кровь.

Аннабель прислонилась спиной к двери.

— Даже если бы я не заботилась о своей собственной репутации, в тех отношениях, которые ты предлагаешь, любой наш ребёнок будет незаконнорождённым.

Упоминание о детях застало его врасплох. Естественно. Об этом побочном эффекте своих утех мужчины никогда не думают.

— Герцогские внебрачные дети живут лучше, чем подавляющее большинство британского населения, — сказал он.

— В материальном плане — да. Но однажды они поймут мою роль. И что они всегда будут на втором месте после твоих законных детей.

Монтгомери стиснул зубы.

— Чего ты от меня ждёшь, Аннабель? Чёртово предложение?

Предложение.

Брак. С Себастьяном.

Слова отозвались глубоко в её душе, в ушах зазвенел хор тихих голосков, нашёптывавших манящие вещи. Она заставила их замолчать, едва заметно качнув головой.

— Я ничего не жду.

Он принялся расхаживать по комнате.

— Я могу дать тебе всё! Всё, кроме брака, и ты это знаешь. Моё имя уже пережило один скандал, другого просто не выдержит. Скандал погубит брата. Запятнает моих детей. Я потеряю союзников. Моё положение. Очерню имя Монтгомери… что я буду за человек? Я стану не лучше своего отца, который погряз во власти страстей и прихотей. — Он повернулся к Аннабель, его тело вибрировало от напряжения. — Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы я изменил своё место в истории, чтобы доказать, как сильно я тебя хочу?

В комнате вдруг стало тесно. Стены, потолок, пол начали смыкаться вокруг Аннабель.

Она закрыла глаза, пытаясь замедлить поток слов в голове.

— Это безумие между нами пора прекратить, — выдавила Аннабель.

Тишина.

— Это не безумие, — натужно проговорил он, — это…

Монтгомери хранил мрачное выражение лица. Она видела, как он с трудом пытается подобрать нужные слова. Но, даже если у их отношений появится название, это ничего не изменит. Его имя всегда будет стоять у него на первом месте.

— Что бы между нами ни происходило, — сказала Аннабель, — это пройдёт, если только ты оставишь меня в покое.

Глава 22

Утром в день марша Люси собрала всех суфражисток на Оксфордском вокзале. Холодный ветер пронёсся по платформе и окутал их удушливыми клубами чёрного дыма, которые поднимались от ожидающего поезда.

— Как бы мне ни было больно это повторять, — сказала Люси, — но наша демонстрация должна пройти абсолютно мирно, поэтому нам нельзя скандировать, учинять случайные или преднамеренные препятствия для входа в парламент. И никаких обращений с петициями к прохожим.

Аннабель рассказала Люси, что Монтгомери в курсе их планов. Конечно, Люси всё равно решила идти до конца. Сегодня утром она пребывала в отличном настроении, её серые глаза горели хищным блеском. Стойкая приверженность к определённой идеологии. Аннабель мысленно встряхнулась. Чем скорее ей перестанет повсюду мерещиться Монтгомери, тем лучше.

— Что насчёт плаката? — спросила леди Мейбл.

Люси кивнула.

— В данный момент его укладывают в багажный вагон.

— Надеюсь на это, — сказала леди Мейбл. — Я потратила несколько часов, пытаясь распределить буквы равномерно.