Как приручить человека. (О доверии, верности, вере...) (СИ)

Вопль страдания Мессии, взирающего на гибель людей из своего народа, услышали и поняли все Скитальцы. Отныне сомнений в том, что Пророчество сбылось, не осталось уже ни у кого. Зато остались те, кто не считал правильным передавать власть неизвестному юнцу, ставленнику хаоситов к тому же. Против Кевина выступили всего несколько Внимающих Тысячам, но под их контролем находилась значимая часть боевых механизмов. Механизмам противостояли люди, вдохновленные явлением Верховного Связующего, но не ставшие от этих хорошими солдатами. Перешедшие на сторону Мессии Внимающие оказались в ваукууме, поскольку их былая власть утратила опору. В «мире» стремительно разрасталась гражданская воина и сопутствующая ей анархия.

Через полчаса после взрыва Лем вырастил вокруг себя оперативный штаб со всеми атрибутами – советниками, секретариатом, аппаратом связи и толпой посыльных. Собрал команду бывших Внимающих, добивался от каждого сведений о ключевых точках и ключевых людях, тряс Кевина, заставляя собирать оперативные данные и координировать боевые группы.

Параллельно приходилось заниматься дипломатией. Внимающие Тысячам искренне сотрудничали с Лемом, понимая, что сейчас он занят спасением “мира” от самоуничтожения, но видно было, как они присматриваются и обмениваются мнениями. Слишком очевидно, что обретенный Мессия полностью подконтролен хаоситскому послу, а власти пришельцев никто из бывших владык «мира» не хотел. В промежутках между срочными распоряжениями, Лем разговаривал и уговаривал, объяснял природу дара Верховного Связующего, и что Кевин пока просто не может совладать с ним без поддержки знакомого наставника. Да, потому что саркофаг был разрушен раньше, чем закончилось принятие связи. Да, он сможет научиться, есть методы, но сейчас ваш Мессия - полуоглушённый молодой парень под неподъемным грузом нового могущества. Я его опекун с детства, мне он верит, и только эта вера сейчас не дает ему сломаться. Вы все слышали, как он кричал от боли за гибнуших людей. Ему нужна поддержка. Нет, я не претендую на власть. Кевин, умница, ты всё хорошо делаешь, а теперь позови Кастаи Ронто. Слышишь его? Скажи: «Дорено Хартика забаррикадировался в малой зеленой приемной, его надо вытаскивать.» Да. Хотите, я сейчас же перестану на него «влиять», господин Внимающий Тысячам?

Трэс простоял на вахте возле своего охраняемого еще двое суток, но потом согласился, что боевые действия до штаба, вероятно, уже не дойдут и пошел-таки сдаваться Фиррентису по поводу нескольких дырок в теле и десятка безобразных пробоин в броне. Лем не выпускал Кевина из поля зрения, держал руку на пульсе войны и спал по три часа в сутки. На полную смену власти потребовалась декада.

После уже можно было и отоспаться, и принять ванну, и пересчитать, наконец, свою потрепанную свиту. Оставалась сущая малость: неусыпно смотреть за вечно полусонным теперь Кевином и вести более спокойные и вдумчивые переговоры с официальной властью. Все понимали, что Верховный Связующий – это символ для толпы и инструмент для власть имущих, но никак не реальный правитель. К прибытию Сахаала следовало определиться с запросами и ключевыми интересами коренных Скитальцев и хаоситов. Впрочем, обе договаривающиеся стороны очень не хотели новой войны, и переговоры проходили в дружественном и конструктивном ключе.

Флот Сахаала вышел из прыжка на приемлемом отдалении от «мира» через двадцать семь стандартных суток после завершения боевых действий. Завихрения Варпа в этом регионе действительно оказались слишком интенсивными, переход потребовал времени куда больше расчётного. Фиррентисы на «Черном Ветре» успели модифицировать пару нуль-родов так, чтобы Скитальцы не падали в обморок от присутствия Зо Сахаала, ну по крайней мере – не все и не сразу. В качестве личного советника адмирала Лем присутствовал на всех встречах, и союзный договор хаоситов и Скитальцев был заключен к обоюдной выгоде.

Посольству пора было возвращаться на родной корабль.

========== Глава 8. ==========

Лем знал, что свет может причинить боль. Когда он слишком ярок, когда мельтешит вспышками стробоскопа, когда нет возможности закрыть глаза и отвернуться. Свет может дезориентировать, вызывать головокружение и тошноту. Панику.

Было глупо думать, что тьма милосердие света. Поначалу кажется, что к ней можно привыкнуть. В конце концов, затемненные помещения встречаются во вселенной довольно часто, и человек умеет приспосабливаться - на время – к неприятным условиям внешней среды. Но потом оказывается, что от тьмы невозможно отвернуться, а когда закрываешь глаза, то под веками снова окажется тьма. Неизбежная тьма дезориентирует, вызывает головокружение и тошноту. Панику.

- Проблемы? – Трэс притормозил, синхронизируясь со сбившимся шагом Лема.

- Нет. На декомпрессию похоже. Хотя нет, - Лем глянул на ауспекс. – Давление в норме. Может, в шлюзе было завышенное.

- Я не заметил.

- А может я просто устал.

- Хм.

Трэс покосился с сомнением, но развивать тему не стал.