Как приручить герцогиню

Она удивится, если сумеет сегодня проглотить хотя бы кусочек. Разве не так должна себя чувствовать настоящая леди? «Хотя есть, конечно, хочется». У нее было ощущение, что ее ночью разбили вдребезги, а потом собрали воедино снова, причем сделав сильнее. Казалось, все это – она даже мысленно никак не называла ночные события – открыло перед ней дверь, и ей осталось только войти.

И она обязательно войдет. По крайней мере попробует. Николас хотел услышать от нее, чего она хочет, не так ли? Что ж, она хочет открыть свой разум возможностям, какими бы они ни были. И не только в постели – везде.

Это было волнующе и пугающе. И именно этого она хотела.

Изабелл услышала, как открылась дверь. В это время Реннинг как раз ставил перед ней тарелку. Через несколько секунд к столу подошел Николас. Выглядел он, как всегда, словно с упорством, достойным лучшего применения, подставлял лицо под чьи-то кулаки.

Понятно, что она ему ничего не сказала. Он поцеловал ее в лоб, схватил рукой с тарелки колбаску и откусил половину. Изабелл поморщилась.

– Извини за ужасные манеры, – сказал он, заметив ее гримасу, взял протянутую Реннингом салфетку и вытер губы. Потом он опустился на стул рядом с Изабелл и кивнул Реннингу, который подошел к нему с тарелкой и кофейником.

Изабелл дождалась, когда Реннинг снабдит Николаса всем необходимым, и знаком попросила его выйти. Реннинг поклонился и вышел из комнаты, оставив Изабелл, Николаса и половину недоеденной колбаски.

– Как ты себя сегодня чувствуешь, Изабелл? – На лице Николаса застыло уверенное выражение, словно он точно знал, как она себя чувствует.

– Все в порядке, Николас. А ты? – Она жестом указала на его разбитую физиономию. – Как прошло ежедневное избиение?

– Извини. – Он выпрямился. – Я не подвергался избиению. Я боксировал.

Изабелл отмахнулась и с напускной беспечностью проговорила:

– Использование эвфемизмов не меняет сути. – И замолчала. Неожиданно ей в голову пришла мысль, совершенно невозможная еще несколько дней назад. Но ведь перед ней открылась дверь, и она увидела то, что совсем недавно было для нее немыслимым. У нее даже дыхание перехватило. Но что мешает ей спросить? – Я тут подумала, не мог бы ты дать мне несколько уроков в этом виде спорта?

Николас уставился на жену с таким откровенным, почти комичным изумлением, что она едва не расхохоталась. Нет никаких сомнений в том, что такое поведение не пристало герцогине. И леди. И уж точно это не было похоже на воспитанную Изабелл. Значит, надо как-нибудь позволить себе расхохотаться. Очень хочется знать, что при этом чувствуешь. Но пока что момент упущен.

– Я должен научить тебя боксировать? – В его голосе было недоверие, изумление, потрясение – в общем, целый набор эмоций. Изабелл замерла. Ей показалось, что он ее осуждает, считает несовершенной. Неидеальной.

Ей хотелось закричать – ему, себе, всем: «Я не идеальна!»

– Совершенно верно. – Изабелл намеренно отвела глаза и положила в чашку еще кусочек сахара, хотя он уже и так был сладкий, как сироп. Она не сумела побороть желание узнать, что почувствует, когда совершит что-то неожиданное.

Лишний кусок сахара в чае – это мелочь. Но ей придется двигаться вперед маленькими шажками. Вопрос в следующем: действительно ли Николас искренен с ней? Иначе, зачем он постоянно предлагает ей сказать, чего она хочет, если его так изумило очередное ее заявление?

– Ты так и не ответил: ты научишь меня боксировать, Николас?

Ничего подобного Николас не ожидал. Возможно, Грифф прав, и у него действительно проблемы с воображением. Но мысль о том, что его милая хрупкая красивая жена выйдет на ринг и к ней кто-нибудь приблизится – на ринге ведь должен быть партнер – заставила его сжать кулаки.

– М-м-м… – Не зная, что сказать, он отметил, как потемнело ее лицо.

– Значит, на самом деле, ты не хочешь знать, чего я хочу, – заявила она, отвела глаза и подлила себе еще чаю.

– Я научу тебя. Просто ты меня удивила. – Его голос звучал неубедительно. Так, словно он лжет. Так, как если бы Николас на самом деле не хотел, чтобы она говорила, чего хочет, хотя настаивал на этом с того момента, как они обвенчались.

– Нет необходимости. – Изабелл снова говорила вежливым, но ледяным тоном, который использовала со всеми, кроме своей сестры. Николас ненавидел этот тон.

– Я научу.

Она пожала плечами, всем своим видом выражая недоверие и сохраняя ледяную вежливость.

– После бала посмотрим.

– Пусть будет после бала, – согласился Николас, понимая, что она ему не верит.

– Кстати, о бале, – заговорила она все так же вежливо. – Я собираюсь взять с собой Маргарет, чтобы она помогла мне решить, какое платье лучше. – После короткой паузы она повернулась и уставилась в глаза мужа. – Если, разумеется, ты не желаешь решить этот вопрос сам.

Это был вызов, Николас это отчетливо видел, но – будь он проклят – ничего не понимал. Чего, черт возьми, она хочет: получить его совет или разрешение выбирать самостоятельно? Высказав свое мнение, как он может быть уверен, что она сделает, как он хочет, только потому, что он этого хочет, а не потому, что их мнения совпадают?