Как приручить космодесантника (СИ)

За остальными дверьми обитали другие астартес. Во время тренировок Улириан и Игнаций часто видели, как сервиторы – уборщики неслышно проходят вдоль стены и скрываются в одной из камер. Иногда Лем, коротко поприветствовав тренирующихся, уходил в ту или иную камеру и проводил там порой по часу и более. В некоторые камеры не заходил никто. По молчаливому соглашению, боевые братья никогда не пытались увидеть, кто томится за дверями или дать заключенным знать о себе.

Настал день, когда выйдя из камеры, Лем сделал воинам знак подойти.

- Доблестный Доминик просит любого из вас, или обоих вместе, о беседе. По моему мнению, сержант Улириан, он в полушаге от правильного решения.

- Когда нам дозволено посетить его?

- Знаешь, сержант, - нарочито задумчиво протянул Лем.- Мне кажется, что обеспечение порядка в этой галерее и открытых комнатах – теперь твоя забота. Прошу вас подождать одну минуту, благородные воины!

Через минуту в блок вошел техник и по знаку Лема с поклоном вручил Улириану пластиковую карту доступа и грубый трехгранный ключ.

- Карта подходит только к четырнадцатой комнате, ключом можно разомкнуть наручники, а можно – отсоединить их от стены вместе с цепью. Мое требование - чтобы по окончании вашей беседы астартес Доминик либо оказался ровно в том же положении, что и сейчас, либо был готов приносить мне обеты, которые, ты, сержант, заверишь и подтвердишь. Остальное – твоё дело и твоя ответственность. Доброго дня, воины.

И Лем вместе с техником покинули блок.

Улириан несколько секунд смотрел на карту и ключ в своих руках, а потом решительно двинулся к четырнадцатой двери. Игнаций последовал за ним, отстав на несколько шагов.

Доминик сидел на спальнике, задумчиво перебирая звенья своей цепи, когда дверь в его камеру распахнулась. На секунду Улириан замер, потом быстро подошел к брату и, опустившись на одно колено, разомкнул кандалы на его руках.

Оставшийся у двери Игнаций отрешенно подумал, что если сержант воплотит всё же свой грандиозный план, то эта сцена обязательно будет написана на стене в одном из залов новой Цитадели, а может быть и в Капелле. Это будет триптих, вероятно. На первой картине камера будет нарисована очень темной и едва вмещающей скованного Астартес, из распахнутой двери будет сиять нестерпимый свет и фигура в силовой броне делает шаг из этого сияния. Потом центральная композиция: озаренный золотым светом, Улириан Восстановитель преклонил колено, дабы снять оковы с боевого брата. На третьей картине Улириан и безымянный Астартес выходят из темного узилища, а там освобожденного воина ждет броня Ордена, и коленопреклонённые рабы подают ему оружие и снаряжение, дабы он мог немедленно облачиться к битве и повергать врагов Императора. Да, тут художнику придется доработать реальность к вящей славе Ордена. Игнаций поспешно изгнал мысль о том, сколько картин и икон в их Крепости были вот так же «доработаны к вящей славе».

А в Писании о первых днях Восстановления Ордена обязательно будут слова, сказанные Улирианом Великим при сем деянии, что-нибудь возвышенное, исполненное любви к боевому брату и прозрения грядущих боёв.

- Нестерпимо мне видеть брата в оковах! Брат Доминик, прошу тебя, выйдем сейчас из этой камеры. Я хочу говорить не с пленником, но с могучим Священным воином, чьи лучшие битвы еще впереди.

Игнаций неопределенно кивнул. Первая фраза точно пойдет в цитатник, дальше сократят и украсят, наверное. О Император, желчь и уксус в душе моей, и мед праведной веры отравлен и не сладок более!

Доминик принял протянутую братом руку и рывком поднялся, звякнув падающей цепью. Вслед за сержантом он покинул камеру и вышел в галерею. Замер надолго, оглядывая тренировочное оружие, золотую аквилу на стене, доспех Улириана.

- Братья мои… Значит, смертный не лгал. Что еще из его слов правда, братья мои?

- Не думаю, что он солгал хоть в чем-то.

- Ордена больше нет, – взгляд Доминика остекленел.

- Орден есть, и весь он находится здесь. Мы понесли тяжелые потери, но Император даровал нам шанс их восполнить.

- Император? Ты уверен?

***

***

***

Через полгода после падения Цитадели Ордена, Лему присягнули семеро Астартес. Еще для троих Улириан попросил дозволения по нескольку часов в день участвовать в общих тренировках, поклявшись на остальное время запирать их в камеры. Лем разрешил провести месяц таких тренировок, однако потом каждому из из троих предстояло сделать выбор, по какую сторону двери своей кельи он предпочитает остаться.

Улириан, иногда один, но куда чаще в сопровождении Игнация, по нескольку раз побывал в каждой из запертых камер. В результате этих посещений лишь один из воинов остался в кандалах у стены. Братья не верили, что он изменит своё решение, но в Ордене он был апотекарием и потому Улириан не хотел отказываться от малейшего шанса склонить его на свою сторону. Были еще четверо упорствующих и, после нескольких попыток, сержант признал их непреклонность. Лем кивнул, и однажды четыре камеры опустели.

- Много ли корабельных техников ты получил в обмен? – спросил Игнаций в личной беседе.

Лем посмотрел на него устало.