Как провести медовый месяц в одиночестве (ЛП)

— Значит, работа адвоката так хорошо оплачивается? Наверное, я выбрала не ту профессию.

Он пожимает плечами.

— Платят хорошо, если ты отличный адвокат.

— Ну, извини меня, — говорю я с улыбкой. — Ты уверен, что на этой яхте хватит места для всех нас? Ты, я и твое эго?

Он хихикает. Звук теплый, и нервы возвращаются, переворачивая мой желудок.

— Будет тесновато, — говорит он, — но, думаю, мы справимся.

Наш гид проводит нас на борт лодки, которая явно была построена для скорости и комфорта. Я надежно укладываю свою сумку в маленькой каюте под палубой и поднимаюсь обратно.

Филипп уже там, сидит на скамейке. Его телефона нигде нет. В солнечном свете я вижу слабый намек на тень от пяти часов. Должно быть, он не брился сегодня утром.

Я смотрю на него несколько секунд.

— Эй, — говорит он и поднимает глаза. — Как…

Я не вижу его глаз за темными солнцезащитными очками. Но я замечаю наклон его подбородка, и мои щеки вспыхивают, когда я понимаю, что он смотрит на мое бикини.

Он проводит рукой по челюсти.

— У тебя сегодня был хороший день?

— Да, — говорю я. Я сажусь рядом с ним на сиденье и плотно натягиваю кепку на голову. На ней дурацкая надпись — шутка, которой я поделилась с Бекки и Синди в колледже. — Я провела утро на пляже.

— Я вижу, — говорит он и кивает в сторону моего плеча.

Я опускаю взгляд.

— О. Да, я немного раскраснелась, не так ли?

— Да, это так. Болит?

— Нет, во всяком случае, пока. Я изо всех сил старалась намазать спину солнцезащитным кремом, но это… трудно, знаешь ли. Я не собиралась просить персонал о помощи.

— Уверен, они бы тебе помогли, — пробормотал он.

— Может быть, — говорю я, — а может, меня бы выгнали за сексуальные домогательства к сотрудникам курорта.

— Ну, мы не можем этого допустить. Хотя я бы внес за тебя залог из тюрьмы.

— О, это мне напомнило. Я хотела спросить тебя кое о чем вчера, но вспомнила об этом после того, как мы вернулись из Ойстинса.

Его бровь приподнимается.

— Правда?

— Да. Ты когда-нибудь работал с преступниками?

Он на мгновение замолкает, а потом смеется, тихо и глубоко.

— Нет, я корпоративный адвокат, Иден. Я не занимаюсь судебным преследованием и не встречаюсь с преступниками.

— О, точно.

— Знаешь, это еще никогда не разочаровывало женщин.

— Я, наверное, странная. Я слушаю довольно много подкастов о настоящих преступлениях, — говорю я.

«Довольно много» звучит более здраво, чем все остальные.

— А, — говорит он. — Моя сестра тоже так делает. Что это с женщинами и настоящими преступлениями?

— У меня есть теория, — говорю я.

Под палубой ревет мотор лодки. Мы начинаем отходить от причала. По мере того как мы удаляемся от берега, массивная архитектура «Зимнего курорта» становится все меньше. Она так утопает в зелени, что почти растворяется в окружающем ландшафте.

Филипп откидывается на спинку сиденья, его поза становится более расслабленной, и он вытягивает свои длинные ноги.

— Расскажи мне.

— Я думаю, женщин привлекают настоящие преступления, потому что они позволяют нам исследовать темную сторону человеческой натуры с безопасного расстояния. Это как головоломка, в решении которой мы можем принять участие. — Я наклонила голову. — Я также слышала, что некоторые могут почувствовать себя сильнее, как ни странно, поскольку женщины чаще всего становятся жертвами в этих историях. Как будто слушать настоящие преступления — это почти обучение, на подсознательном уровне.

Он нахмурился.

— Черт, как мрачно.

Его откровенный тон заставляет меня усмехнуться.

— Да. Не уверена, что лично мне они нравятся именно поэтому. Я нахожу настоящие преступления увлекательными и интересными одновременно, и мне нравятся те, которые раскрываются. Такое ощущение, что я слушаю, как вершится правосудие, понимаешь?

— Верно, — говорит он. — Может быть, это аналог парней, которые любят смотреть документальные фильмы о Второй мировой войне.

— Знаешь что, возможно, это именно так.

— Моя сестра говорит, что подкасты про настоящие преступления помогают ей заснуть. Наверное, она психопатка, — говорит он и качает головой. — Я давно это подозревал.

— Правда?

— Угу. Она дантист, — говорит он так, будто это последний гвоздь в крышку гроба.

Это заставляет меня рассмеяться.

— Ладно, я вроде как понимаю, к чему ты клонишь.

Мы погружаемся в комфортное молчание, на лодке, быстро несущейся по открытому океану. Я надвигаю солнцезащитные очки на нос и оглядываюсь в поисках своей сумки.

— Наверное, мне стоит намазаться солнцезащитным кремом.

— Да, — говорит Филипп.

— Не мог бы ты на этот раз помочь мне со спиной? Если мы будем в воде, то…

Он медленно кивает.

— Да, — говорит он. — Я могу это сделать.

Пять минут спустя я сижу спиной к нему, смотрю на волны и жду первого прикосновения холодного лосьона.

Глупо, думаю я про себя.

Удивительно, говорит другая часть меня.