Как провести медовый месяц в одиночестве

Она начинает поглаживать, и от трения у меня перехватывает дыхание. Черт. Я не выдержу этого, если не хочу, чтобы я вошел в нее, а мне это чертовски нужно. Мне нужно.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, — говорит она.

Я смотрю вниз на ее тонкие пальцы, обхватившие мой член. По сравнению с ними он выглядит почти непристойно, головка пурпурно-красная и плачущая, и я представляю себе Иден на коленях и ее губы, растянутые вокруг меня.

От одной этой мысли мои яйца напрягаются.

— Иден, — говорю я. — Я действительно хочу этого, поверь мне. Но сейчас я слишком чертовски возбужден для этого.

Я снова целую ее, а затем делаю шаг назад, снова убирая ее руку, но только для того, чтобы взять презервативы. Они уже недалеко, и я возвращаюсь на кровать, чтобы надеть их. Мои пальцы быстро двигаются по члену, и мне кажется, что я никогда не делал это так быстро, как сейчас. Все кажется гонкой наперегонки со временем, пока я не доберусь до края и не упаду за него, не кончив первым, не подарив ей еще один оргазм. А это было бы чертовски обидно.

Иден садится на кровать и откидывается назад, опираясь на локти. Это прекрасное зрелище. Потрясающее. Эротично до чертиков.

Я делаю шаг вперед, готовый раздвинуть ее бедра и…

— Нет, — говорю я, осознавая это. Она обгорела на солнце. — Спина. Тебе будет больно.

Я тянусь к ее бедрам и переворачиваю нас, притягивая ее к себе. Ее бедра располагаются по обе стороны от моих бедер, а ее волосы спадают занавесом надо мной.

Под таким углом ее сиськи — это все. Мягко изогнутые розовые соски так и просятся в мои губы или пальцы. Я фиксирую взгляд на них, чтобы не смотреть вниз, на то место, где она сидит на моем члене. Он плотно прилегает к моему животу, а тепло ее ядра находится всего в нескольких дюймах над ним.

Если я посмотрю вниз, то потеряю сознание.

— Иден, — бормочу я и стискиваю ее бедра. — Мне нужно трахнуть тебя сейчас.

Она кладет ладони мне на грудь и приподнимает бедра. Это единственная подсказка, которая мне нужна. Я берусь за член и провожу им по ее половым губам, вперед-назад, вперед-назад, пока он не упирается в ее вход. Жар, даже в таком состоянии, ощущается как печь. Мне требуется каждый дюйм самоконтроля, чтобы не вывернуть бедра и не погрузиться в нее до упора.

Иден опускается. Я смотрю на то, как я исчезаю внутри нее, дюйм за дюймом. Она как теплые тиски обхватывает мой член, ощущения переполняют меня, и я едва могу дышать. Любое движение — и я могу взорваться.

Она оседает, растягиваясь вокруг меня, и я вижу, как подмигивает мне выпуклость ее клитора. Я хочу обхватить его. Я хочу, чтобы она двигалась. Я хочу прикоснуться к ней. Но я не решаюсь, не сейчас. Пока не возьму под контроль удовольствие, бушующее в моем теле.

Мои руки сжимают ее бедра.

— Боже, как в тебе хорошо, — бормочу я.

Это преуменьшение века, но в данный момент я не могу подобрать слов.

Она покачивает бедрами. Это движение заставляет меня застонать. Черт. Она делает это снова, и снова, и трение вдоль моего члена вызывает пульсацию удовольствия в бедрах, позвоночнике и животе. Хорошо, что она не ускоряется, иначе я бы ни хрена не выдержал.

Наконец я позволил своим рукам блуждать по ее телу. Ее бедра простирались по обе стороны от меня. Ее мягкие бедра, талия и полные сиськи, раскачивающиеся в ритме с ее движениями. Я дразню один из ее сосков и смотрю на ее лицо, на ее глаза, наблюдающие за мной в ответ. Это великолепно, этот хаос, который мы создаем.

Я тянусь вниз между ее бедер к ее набухшему клитору, большим пальцем поглаживая его. Ее движения то замирают, то возобновляются, а дыхание учащается. Сможет ли она кончить снова? Боже, я надеюсь на это. Было бы потрясающе почувствовать это, находясь внутри нее. Если это произойдет, я не смогу удержаться от того, чтобы не кончить.

— Отпусти, — призываю я ее, наблюдая, как стекленеют ее глаза. — Вот так, дай мне почувствовать, как ты… О Боже.

Она кончает.

И я действительно чувствую это.

Ее руки превращаются в когти на моей груди, ее дыхание переходит в стон, а вокруг моего члена она сжимает меня в неровном ритме. Она рушится мне на грудь, и я крепко прижимаю ее к себе, закрывая глаза и сосредотачиваясь на том, чтобы не кончить. Еще нет, еще нет, еще нет.

Ее стоны переходят в учащенное дыхание.

— Филипп?

— М-м-м, — говорю я. Мой голос хрипловат. Я все еще не до конца восстановился. — Черт, я уже близко. Ты так крепко сжимала меня.

— Сжимала?

— Да.

— Тогда переверни меня, — говорит она. Ее голос звучит у моего уха, предложение искреннее, теплое и от этого еще более знойное. — Если хочешь, знаешь. Давай сильнее.

Сильнее. Каждый атом в моем теле хочет этого. Трахать ее в матрас, впиваться ногтями в мою спину, кончать в нее. Но она обожгла спину. И есть другие способы.

Я неуверенно провожу пальцами по коже на верхней части ее спины.

— Не сегодня, — говорю я ей. — Оставайся вот так. Держись за мои плечи… вот так.