Как работает музыка

Не знаю, можно ли еще что-то добавить к тому, что написал Билл. На протяжении всей этой главы я рассказывал о своем собственном опыте музыканта и о том, как определенные клубы и их политика способствовали творческому взаимодействию между нами, исполнителями. Билл же больше фокусируется на опыте аудитории. Теперь я тоже часть аудитории, которую он справедливо ставит на первое место и которой наглядно демонстрирует, как интересные и неожиданные комбинации групп, выступающих в рамках одного концерта, могут создавать музыкальные связи в голове слушателя. Он называет это вертикальным букингом.

Свою работу в Joe’s Pub Билл называет горизонтальным букингом. Только при условии частого посещения клуба в течение сезона слушатель мог бы понять, в чем тут фишка. Билл прав: со временем, если отбор групп создает цельное ощущение, этот паттерн проявляется и у слушателя вырабатывается доверие к месту. Он даже может пойти на концерт, не зная, кто выступает (я так делал), но полагаясь на выбор невидимого распорядителя, составляющего программу. Можно не знать этих людей в лицо, но именно они отвечают за дух места не в меньшей степени, чем ранее приведенные мной факторы.

Процесс, который Билл описал, происходит и в других клубах и местах, хотя и не так часто, как хотелось бы. Вкус Билла довольно эклектичен, а большинство мест все же как-то позиционируются, например «джаз-клуб», «рок-клуб», «фолк-клуб» или «хип-хоп-клуб». Когда эти ярлыки размываются, начинается самое интересное. Как пример – фестиваль «Афропанк», на который я недавно ездил в Бруклин. Большинство музыкантов не ограничивают сами себя в жанре, и свободный от предрассудков распорядитель поможет аудитории это понять – и в процессе поспособствует чему-то творческому.

Глава десятая Дилетанты!

Музыка состоит из звуковых волн, с которыми мы сталкиваемся в определенное время и в определенных местах: вот они появляются, вот мы их ощущаем – и вот их уже нет. Наши впечатления от музыки определяются не только этими волнами, но и контекстом, в котором они появляются. Многие верят, что в великом искусстве скрыто некое таинственное и присущее только ему качество, благодаря которому шедевры так глубоко воздействуют на нас. Этот «атом» еще никому не удалось изолировать, но мы знаем, что социальные, исторические, экономические и психологические факторы влияют на наше восприятие так же, как и само произведение. Искусство не существует в вакууме. И из всех искусств именно музыка, будучи эфемерной, в большей степени является опытом, нежели вещью: важно, где вы ее услышали, сколько вы за нее заплатили, кто еще был с вами.

Процесс создания музыки, одежды, скульптур и картин или даже еды оказывает на нас совершенно иное и, возможно, более благотворное воздействие, чем простое потребление этих же вещей. И все же в течение очень долгого времени государство в своем отношении к преподаванию и финансированию искусства никак не поощряло творчество среди широких слоев населения. Часто может показаться, что власть имущие не хотят, чтобы мы наслаждались творчеством: они предпочитают поддерживать культурную иерархию, которая обесценивает наши любительские усилия и поощряет потребление, а не созидание. Звучит так, будто я верю, что существует какой-то мировой заговор – я так, конечно же, не считаю, – но ситуация, в которой мы находимся, фактически такова, как если бы заговор был реален. То, как нас учат музыке, и то, как она социально и экономически позиционируется, влияет на то, как интегрируется (или не интегрируется) музыка в нашу жизнь, и даже на то, какая музыка может появиться в будущем. Капитализм тяготеет к созданию пассивных потребителей, и во многих отношениях эта тенденция контрпродуктивна. Именно наши инновации, наше творчество в конечном итоге способствуют развитию многих отраслей, о которых так сразу этого и не подумаешь.

Поедание консервированного лосося на берегу форелевой речки

Марк Кац в своей книге «Поимка звука: Как технология изменила музыку» объясняет, что до 1900 года целью музыкального образования в Америке было «научить создавать музыку». Все изменилось с появлением проигрывателя и записанной музыки в начале ХХ века[84]. Я знаю, что вы, должно быть, сейчас думаете: неужели я, человек, проживший почти всю жизнь на деньги с продаж альбомов, могу всерьез считать, что технологии, повлиявшие на наше восприятие музыки, не очень-то пошли на пользу творческим личностям, таким, как я, да и вообще на пользу культуре?