Как работает пропаганда

«Дяденьки, мой отец творил явную контрреволюцию, я как пионер обязан об этом сказать, мой отец не защитник интересов Октября, а всячески старается помогать кулаку сбежать, стоял за него горой, и я не как сын, а как пионер прошу привлечь к ответственности моего отца, ибо в дальнейшем не дать повадку другим скрывать кулака и явно нарушать линию партии».

Все эти рассказы вызывают все бóльшие сомнения у ученых, изучающих запутанную историю.

В справке, составленной в 2008 году РИА «Новости», говорится:

«На суде против отца Павел Морозов не выступал и доносов на него не писал. Свидетельские показания о том, что отец избивал мать и приносил в дом вещи, полученные в качестве платы за выдачу фальшивых документов, он дал в ходе предварительного дознания».

В 1990 году появилось весьма эмоциональное письмо единственного остававшегося на тот момент в живых родственника убитого мальчика — его брата Алексея. Он писал:

«Что за судилище устроили над моим братом? Обидно и страшно. Брата моего в журнале назвали доносчиком. Ложь это! Павел всегда боролся в открытую. Почему же его оскорбляют? Мало наша семья горя перенесла? Над кем издеваются?. Как все это выдержать? Обрекли меня на пытку похуже, чем в лагерях. Хорошо, что мать не дожила до этих дней… Пишу, а слезы душат. Так и кажется, что Пашка опять стоит беззащитным на дороге».

Если Павел Морозов не писал доносов на отца и не выступал на суде, то он все-таки, как подчеркивает его брат, «всегда боролся в открытую». И показания против родного отца дал — пусть даже на следствии и, возможно, по настоянию матери. Это уже немного другой образ — не сознательный доносчик, которые сообщает «органам» о преступлениях собственного отца, а несчастный мальчик, который говорит то, что от него хочет услышать следователь.

Но независимо от того, написал ли он донос, выступил на суде или просто дал показания на следствии, его дед с бабкой по отцовской линии и другой их внук — двоюродный брат Павлика Данила явно не были в восторге от его поведения. Об этом говорилось на суде, когда старых Сергея и Ксению Морозовых, 19-летнего Данилу и Арсения Кулуканова, которого Павлик якобы тоже упоминал на суде, судили по обвинению в убийстве мальчика. В убийстве Павлика и его брата Феди они признались и были расстреляны. Но можем ли мы верить признаниям, сделанным в 1932 году? Ведь нам известно, как велось следствие в те времена.

Гибель мальчиков сегодня тоже объясняют совершенно по-разному. Кто-то верит выводам следствия, кто-то обращает внимание на то, как плохо оно велось. Профессор Оксфорда Катриона Келли, внимательно изучившая материалы следствия по делу об убийстве Павла и Федора Морозовых, заметила[17], что сначала, пока дело вели местные, деревенские милиционеры, обвиняемыми были два подростка:

«В сентябре 1932 года местная милиция в деревне Герасимовке получила признания в убийстве от двоюродного брата — Даниила Морозова и его приятеля Ефрема Шатракова. Односельчане, допрошенные в качестве свидетелей, подтверждали: Павел Морозов донес на Шатраковых, что они незаконно хранят ружье, и Ефрем грозился его убить; да и в других случаях был Павел склонен к доносительству».