А потом случилось удивительное. Несмотря на все воображаемые старания испортить себе жизнь, я начал искать выход. Едва я избавился от смутных тревог и неопределенности, представив самый страшный, кошмарный сценарий, предстоящая дорога перестала пугать меня. Внезапно я поймал себя на мысли, что обдумываю простые шаги ради спасения оставшихся средств и соображаю, каким образом я могу вернуться в накатанную колею, если все-таки случится самое худшее. Если понадобится оплачивать жилье, я всегда могу устроиться куда-нибудь барменом. Могу распродать мебель и готовить еду самостоятельно, а не питаться в ресторанах. Могу красть карманные деньги у школьной малышни, которая каждое утро проносится под моими окнами. Вариантов море. Я понял, что вернуться на прежние позиции, а тем более выжить будет нетрудно. Ничто фатальное мне не грозит, даже при наихудшем раскладе. А пинок-другой как-нибудь переживу.
По 10-балльной шкале, на которой единица означала «никаких перемен», а десятка – «необратимые перемены в жизни», мой так называемый наихудший расклад тянул лишь на 3–4 балла, да и то временно. По-моему, подобным образом обстоит дело в большинстве случаев, но люди чаще всего ведут себя так, будто случилось непоправимое – «вся жизнь – коту под хвост!». Однако если бы мне удалось реализовать самый благоприятный или даже хотя бы вероятный сценарий, он означал бы твердые 9 баллов или кардинальные перемены жизни к лучшему.
Иначе говоря, мне грозило нечто неприятное и временное с вероятностью 3–4 балла и постоянное с вероятностью 9–10 баллов. Более того, никто не собирается закрывать двери в особую тюрьму для трудоголиков, получить новый срок – не проблема! В конце концов до меня дошло главное: риска практически нет, есть только огромный плюс, несущий перемены в жизни, и если я захочу, то всегда смогу двинуться прежним курсом и в том же темпе.
Именно в этот момент я принял решение отправиться в поездку и купил билет до Европы в один конец. Я приступил к планированию авантюр и устранению лишнего физического и психологического багажа. Катастрофа так и не разразилась, зато с тех пор моя жизнь приобрела сходство с волшебной сказкой. Дела пошли лучше, чем когда-либо, и хотя я почти забыл о них, они на протяжении 15 месяцев обеспечивали меня в путешествиях по миру.
Разоблачение страха, прикрытого оптимизмом
Страх многолик, обычно мы стараемся не называть его просто страхом. Одного названия достаточно, чтобы вызвать его. Самые умные люди мира выдают страх за нечто иное – оптимистическое отрицание.
Люди, которые стараются не думать об уходе с работы, лелеют мысль, что со временем ситуация изменится к лучшему и у них появится больше времени и денег. Эта иллюзия выглядит убедительно и даже заманчиво, если нынешняя работа – не ад, а просто нудная каторга. Адские муки требуют немедленных действий, но, если все не так плачевно, можно и потерпеть, особенно если найти логичное обоснование.
Но действительно ли вы убеждены, что со временем все наладится, или просто не в меру размечтались и нашли повод посидеть сложа руки? Если бы вы твердо верили в грядущие перемены к лучшему, разве стали бы сомневаться и задаваться подобными вопросами? Конечно, нет. Это страх неизвестности, замаскированный под оптимизм.
Изменилось ли к лучшему ваше положение за последний год, последний месяц, последнюю неделю?
Если нет, значит, нечего рассчитывать, что все наладится само собой. Если раньше вы обманывали себя, пора остановиться и запланировать качественный скачок. Если вы не поклонник эффектных финалов в духе Джеймса Дина[14], вам предстоит ДОЛГАЯ жизнь. 40–50 лет работы с девяти до пяти – это безумно много, особенно если не подоспеет спасение. Это более 500 месяцев упорного труда.
Сколько еще вам терпеть и мучаться? Хватит растрачивать жизнь впустую!