Как решит судьба (СИ)

Кутлу использовал смелую цветовую палитру, создавал оттенки, которые невозможно увидеть в реальной жизни, и на контрасте с яркими цветами в центре он играл с чередованием света и тени по краям картин. Художник признавался, что будучи дизайнером, сначала тщательно просчитывал картины на компьютере и только потом задуманное воплощал на полотне акриловыми красками. Работы были несомненно интересными и самобытными, их стоило показать посетителям галереи, она чувствовала также, что здесь они будут иметь коммерческий успех.

Именно в таком ключе Дефне резюмировала творчество живописца из Турции, рекомендовав организацию персональной выставки в начале будущего года, и с получением письменного согласия автора ‒ размещение его картин на продажу на сайте арт-галереи «Фокус». Напечатав свои рекомендации, она отослала их Седе по электронной почте.

Выставка изделий индейских мастеров, куратором которой она была, закрывалась в декабре, и финансовый отчет оставлял желать лучшего. Хотя это было понятно сразу, выставленные вещи удивляли мастерством исполнения, но большим спросом не пользовались, удалось продать несколько украшений и пару сумок, в любом случае, прибыль снизил бы низкий процент с продаж, на котором настаивал Патрик. Выручка была небольшой, стало быть и премиальные также будут минимальными.

Седа позвонила узнать идет ли она на обед. Обычное время перерыва было уже пропущено, с Патриком она не договаривалась о позировании на сегодня, поэтому предложила прогуляться и ради разнообразия перекусить в недавно открывшейся в соседнем квартале пиццерии. Зал выглядел уютно, на столах были скатерти в красно-белую клетку, народу было немного, и официант подошел к ним, едва они успели присесть. Подруги выбрали одну пиццу на двоих, Седа заказала двойной эспрессо, а Дефне чай. Обе молчали и смотрели в окно на спешащих мимо людей. Молчание прервала Дефне:

— Седа, у тебя что-то случилось?

— Нет, просто устала, наверное стоит взять отпуск и уехать куда-нибудь сменить обстановку, только надо дождаться каникул Лары.

— Да, хорошая идея. Я тоже думала поехать на родину, навестить родных, показать им Мерта и, наконец, все рассказать. Но теперь после этой истории с Омером ехать совсем не хочется, еще подумает, что я приехала следом за ним.

— А это не так?

— С чего ты взяла? Конечно нет. Я в какой-то прострации после всех его признаний, думаю, если бы в моей жизни не было Мерта, реакция на них была бы гораздо острее. Все-таки я неисправимая идеалистка, Седа. Сейчас, когда он уехал, наше воссоединение кажется мне просто невозможным.

— Дефне, скажи честно, что тебя так ранило, количество женщин в его жизни, или то, что он у него была дочь?

Опустив голову, Дефне задумалась, машинально помешивая уже остывший чай, потом посмотрела на подругу, и та увидела, что ее глаза наполнились слезами.

— Больно от всего, но, если измерять по шкале Рихтера – дочь – десять баллов, женщины – только семь.

— Дефне, он не планировал этого ребенка и не хотел его, по твоим словам, он даже не помнил, как это случилось, я думаю, что он заботился о малышке и ее матери из чувства долга. А тему женщин в жизни мужчин мы с тобой уже обсуждали.

— Седа, если это попытка его оправдать, она не засчитана, если ты хотела меня успокоить – эффект обратный. Он ведь также не помнит, как и Мерт получился.

— Подруга моя, не нравится мне твое ожесточение, не сравнивай ты Мерта и ту несчастную девочку, Омер к ним по-разному относится.

— Седа, они оба его дети, возможно, он к ним относится по-разному, но ты думаешь, это должно меня успокоить или ободрить? Слушая его откровения, я вдруг поняла, что не знаю Омера, когда-то смотрела на него влюбленными глазами, не могла от него оторваться, думала, он самый честный, умный, благородный, правильный человек, дрожала от страха его потерять, любила до беспамятства, и что, где я теперь… Сейчас я не могу воспринимать на веру любое произнесенное им слово, помню, как он сказал мне на свадьбе брата: «Я больше тебе не доверяю». Теперь эти слова я могу вернуть ему.

— Я понимаю, но Мерта он любит, он же его единственный ребенок. Дефне, если ты на него обижена, прости его и отпусти свою боль.

— Я не держу на него никакой обиды, давно простила. А что касается Мерта, разве не может быть, что он им заполняет пустоту после смерти дочери. Может он был к ней привязан больше, чем мне говорит? А потом, его желание жить с сыном не означает, что я иду к своему малышу бесплатным приложением. Я не хочу выстраивать с ним заново никаких отношений, пусть он останется только отцом Мерта.

— Знаешь, с такими мыслями ты долго не протянешь и закончишь приемом антидепрессантов. Постарайся не думать о случившемся, займи свои мысли, свое сердце, просто живи дальше, как ты всегда говоришь.

Дефне промолчала, но Седа видела, что она никак не может успокоиться, свежие раны кровоточили, и она поняла, что сейчас последует продолжение.

— Он дал мне восемь месяцев на раздумья и разрешение на свободную во всех смыслах жизнь. Ты понимаешь? Разрешение он мне дал, словно я его собственность.