Как родные (СИ)

Марина Троицкая была ни каким-нибудь модным стилистом, а парикмахером старой закалки и работала в соцзащите, отчего большая часть её клиентов были стариками из дома престарелых и детьми из неблагополучных семей. Сына и близких она всю жизнь подстригала сама, и порядок действий не менялся. В большой комнате квартиры Троицких скатывался ковер, на голый линолеум ставилась табуретка, на неё садился кое-кто немного заросший и лохматый, и мама Димы с помощью ножниц, простенькой машинки для стрижки и пульверизатора с водой приводила его в божеский вид.

В этот раз всё происходило также, разве что после Димы и Васи под уговоры тёти Марины место на табурете заняла Даша, и ей укоротили волосы на пять сантиметров, убедив, что они станут более здоровыми. А потом они ели торт «Прага» и пили на выбор либо цикорий, либо ромашковый чай, так как ничего другого хозяйка не держала.

Мужем Марины был жалостливый слесарь, готовый работать за бутылку, если ему не могли заплатить деньгами, и любивший приукрасить свою речь залихватским матерком. Диме было почти девять лет, когда родители развелись, и двенадцать, когда мама встретила нового сердечного друга — плиточника с золотыми руками, который при сильных эмоциях мог изъясняться по фене. Эти двое и повлияли на его манеру выражаться, ведь сама женщина была простодушной и настолько спокойной, что невозможно было представить её вышедшей из себя и использующей ругательства. Четыре года назад она стала вдовой и начала следить за здоровьем, благодаря чему и заимела такой специфический набор напитков.

Вот и вышло, что пропустив обед у свекров, Дарья всё равно на выходных отметилась чаепитием с представителем старшего поколения. И, как и от Ламановых, уйти с пустыми руками не удалось, ведь Димина мама вручила им и сыну по двухлитровой банке салата «Витаминка».

А когда пара ехала домой, Васе позвонила маменька, и сидевшая спереди Даша слышала необычайно короткий для Натальи Васильевны разговор с сыном.

— Ты в машине, что ли? Куда едешь?

— У тёти Марины Троицкой был.

— Ты вчера совсем чуть-чуть с нами посидел и сбежал, не успела рассмотреть, как ты зарос. Нужно за собой следить, а то твой отец, если б я ему позволила, ходил бы косматый. Помнишь, когда он фабрику продал и бриться перестал, у него борода пошла мало того что с сединой, так ещё и с проплешинами?

— Он недолго так ходил.

— А Даша что? Она из квартиры то выходит? Без тебя где-нибудь бывает? Ты не спорь, с девчонками посидеть — это нормально и даже полезно.

— Даша со мной, — ответил Вася. — Привет тебе передаёт.

— Правильно, вы же муж и жена, незачем тебе одному разъезжать. Ладно, дети, пока! — завершила разговор Наталья Васильевна.

— Было странно.

— Мама сегодня странная, — одновременно произнесли супруги.

А в понедельник днём Даше позвонил свёкор и вместо традиционного лёгкого трёпа, слишком настойчиво пытался разузнать, как у неё дела, не удовлетворившись стандартным: «Всё нормально, живу — не тужу».

И на этом странности не закончились, ведь на следующий день на связь с девушкой вышла свекровь, но не звонком, а путём сообщений в вайбере с фотографиями небольших стеллажей, высоких тумб и непонятных перегородок.

На одном из кадров на заднем плане был шкаф с зеркалом, в котором отражалась Васина мама в своих очках для чтения и с телефоном в руке, из чего следовала, что она сама делала фотографии.

«Здравствуйте! В мебельном магазине гуляете?» — выждав два часа после последнего сообщения и не получив пояснений, написала ей вежливая Даша, и угрожающий ответ получила только ближе к ночи.

«Мы спать легли, завтра приедем и вместе посмотрим, утром позвоню».

Мама поможет!

Во вторник Иван Владимирович наблюдал за тем, как жена с очень деловым видом куда-то собирается.

— А мне с тобой идти?

— Зачем? Я покупать ничего не буду, только посмотрю.

— Что посмотришь? Опять что-то задумала?

— А что мне ещё остаётся, раз меня одну заботит, чтобы у Васи с Дашей всё нормально шло?

— Прекращала бы ты к детям лезть, а то они оба все дела на субботу начнут откладывать, чтобы сюда не приходить.

Забыть о напряжении прошлой недели и продолжить жить, наслаждаясь супружеской идиллией, будто молчаливого бойкота и ссоры не происходило, было для Василия проще простого. Все Ламановы отличались отходчивостью, а благодаря тому, что мать семейства периодически, быстро вспыхивая, эмоционально высказывала своё недовольство чем-либо, а потом также быстро возвращалась в благодушное состояние, её дети научились не воспринимать всерьёз подобные громыхания. Но Вася не стал забывать и, попав в небольшую пробку по пути домой, занялся поиском в сети идеи, куда можно поехать на выходные с ночёвкой, устроив для Дашки романтическую встряску.

«И если она после этого не расскажет, чего её триггерит, устрою ей допрос, — решил он. — Жаль маму к этому пристроить нельзя, доставать кого-то, выпытывая подробности, она мастерски умеет».

А поднявшись в квартиру и учуяв восхитительный аромат запеченного в рукаве мяса с овощами, разулыбался, предположив, что жена расстаралась ради него.