Как роман. Удивительная жизнь Владимира Соколина

Княгиня Радзивилл придерживалась того же мнения относительно деятельности немцев на российской территории. Она писала: «Капитан [Рустенберг – примеч. ред.] обнаружил, что большая часть механиков, бригадиров, инженеров и инспекторов в основных службах столицы были немцами из прибалтийских или прусских провинций. Казалось, что они прекрасно находили общий язык с подчиненными, но их отношения с русскими управляющими оружейных заводов были не в наилучшем состоянии. Чтобы выяснить у немецких рабочих, с кем им часто доводилось разговаривать, капитан осведомился об их мнении о тех рабочих, которые находятся у них в подчинении. Все утверждали, что рабочие извлекли полезный урок из событий 1905 г. и что они не будут больше выступать, если не будут убеждены в своей полной победе. Однако они не закрывали глаза на реальность и заявили, что малейшей искры будет достаточно, чтобы разжечь такое пламя народного восстания, которое на этот раз может оказаться более кровавым, чем предыдущее. Кроме того, в сознании людей уже маячила идея всеобщей забастовки. Таким образом, капитан обнаружил, что одной из причин такого недовольства была большая прибыль, которую спекулянты извлекли из промышленного процветания после войны с Японией, в то время как условия для рабочих никак не улучшились. Тогда Россия смогла воспользоваться влиянием и вмешательством французского правительства, чтобы значительно оживить оружейное производство. Несмотря ни на что повсюду царил страх войны. Немецкие фирмы больше не получали военных заказов, и только заводам Крезо и Путиловскому было поручено выполнение новых программ производства вооружения, как того хотело высшее руководство страны. Рабочие узнавали об этом только по слухам и выступили против того, чтобы их лишили возможности работать по договору на поставки вооружения».

Княгиня Радзивилл писала по поводу социального брожения: «Капитан Р. выяснил, что его инструкции, переданные с целью подстегнуть недовольство русской рабочей партии были весьма уместны и казались легкими в исполнении. Человек, которому он принес рекомендательное письмо, тепло его встретил и расспросил о новостях от товарищей в Швейцарии, с которыми, как он думал, тот находился в постоянном и регулярном контакте. Ленин в их понимании был своего рода добрым гением, они думали, что всё исполнится, как только он появится с уже готовой программой, и пролетариат займет то место, которое он давно жаждет. Однако ни один из них не имел ни малейшего представления, что может им дать победа пролетариата, они абсолютно не понимали, что значит “управлять страной”. Казалось, ими двигала лишь одна неизменная мысль разрушить всё, только они никогда бы не смогли построить что-то заново».

Французский посол в своих воспоминаниях также признавался, что вопреки всем нашим представлениям о состоянии российской экономики оно было скорее хорошим, средний рабочий был более-менее обеспечен в тот период. После 1905 г. существенное улучшение положения рабочих стало ощутимым. Многие рабочие, подлежавшие призыву в армию, были освобождены от него, более того они получили свободу проводить собрания и создавать для защиты своих интересов рабочие организации. Рабочие осознавали, что эти организации могут исчезнуть в случае начала войны, так как правительство без сомнения отнимет все предыдущие уступки, сделанные в течение трех последних лет для рабочих в целом, и для их представителей в Думе, в частности. Сохранялось постоянное опасение войны, и оно сильно угнетало большинство мужчин. Сама идея войны была совсем непопулярна среди военных, которые еще не отошли от ужасных воспоминаний о катастрофе, пережитой в Маньчжурии, и точно знали, что Россия недостаточно восстановилась, чтобы вступать в новый конфликт, шансы на победу в котором были невелики.

В январе 1917 г. почти по всей территории России поднялась волна забастовок, которые были вызваны политическими волнения на заводах. Подстрекателями многих были большевики. В результате сотни квалифицированных рабочих из числа возмутителей спокойствия были отправлены на фронт, что, вероятно, являлось непродуманным решением, так как вызвало повышение политической активности в армейской среде. Роберт Брюс Локкарт докладывал о нарастающем недовольстве. 12 марта (нового стиля) хлебный бунт, похожий на те, что уже происходили в течение года, привел к началу революции. Недовольные солдаты городского гарнизона столицы присоединились к демонстрантам, требовавшим хлеба и к забастовщикам на заводах. По мере того, как войска отказывались подчиняться, Петроград тонул в хаосе, что привело к свержению царя. Никто больше не встал на защиту старого режима. Это была почти стихийная революция без формального планирования и руководства.