Даже те, кто не выступал, сыграли большую роль. Вот Валерий Гергиев – уникальный, неугомонный человек, который способен дать концерт симфонической музыки даже, к примеру, в кремле Великого Новгорода. Через музыку, искусство он развивает отношения между людьми.
Являясь страстным поклонником футбола, Гергиев как никто другой понимает, что чемпионат мира – это не только спорт, а развитие страны. И не только чемпионат мира: когда мы получали флаг Олимпиады в Сочи, он из Ванкувера дирижировал оркестром, который находился на… Красной площади! Вот до чего доходит его энтузиазм. И с Блаттером его связывают взаимное уважение и хорошие отношения.
– В чем состояла роль тех членов делегации, которые
не говорили со сцены во время презентации ? – вопрос Сорокину.– Своим приездом продемонстрировать ФИФА персональную поддержку нашей заявке. Тот же Гергиев знаком со многими членами исполкома. Они подходили общаться к нему, к Нетребко, к Исинбаевой, к Аршавину…
С Гергиевым, как я уже рассказывал, мы встретились в самом конце 2010 года в Берлине. Спрашиваю этого сверхэмоционального человека:
– Со сколькими членами исполкома ФИФА вы знакомы?
– С большинством. Так что мы старались, не теряли времени даром. 5–6 месяцев я думал о чемпионате мира едва ли не день и ночь. Нам – имею в виду Аню Нетребко, Наташу Водянову, Романа Абрамовича, себя – есть что терять. У нас в мире – какое-то имя, репутация. И просто оголтело орать: «Россия – да, остальные – нет!» – мы не стали бы. Чтобы мы все вместе оказались на сцене форума в Цюрихе, нужны убеждения, гражданские усилия. Меня даже под угрозой расстрела невозможно заставить куда-то по команде помчаться. Но я понимал, что потенциально ЧМ-2018 – это шанс сделать такой мощный шаг во всей даже не только футбольной, а житейской инфраструктуре страны…
Для меня главное, чтобы в конце 2018 года все мы ходили с поднятой головой. Чтобы, подавая паспорт пограничникам любой страны, я знал, что те посмотрят на меня с уважением. То, что испытывал лет 10 назад в тех же Штатах, не забыть до сих пор. На меня смотрели с таким чувством превосходства, что хочется, пока я жив, увидеть противоположное.