Как рождаются легенды, или Байки из института времени

– Это тебе, дураку, того, что ты взял, достаточно было. А я – человек умный. Брать, так караванами. Я подгоню сюда десять ишаков и вывезу оттуда столько, что стану богаче самого султана.

– Так что, я уже не виноват? Вы мне поверили?

– Конечно, не виноват! Всё, ты свободен. Иди домой.

– Э нет, уважаемый Ибрагим-ака. Так не пойдёт! Вы меня прилюдно опозорили на весь кишлак. Теперь так же прилюдно вы должны обелить моё честное имя.

– Хорошо, – согласился староста. – Сегодня во время обеденного Намаза объявлю во всеуслышание, что ты честный человек.

Староста сдержал своё слово. При всём стечении народа Ибрагим торжественно провозгласил, что Али не является разбойником и его доброе имя восстановлено. А потом, едва дождавшись окончания молитвы, он вприпрыжку побежал домой и, вскоре, выезжал из кишлака во главе вереницы ослов, навьюченных пустыми перемётными сумами. Рядом ехали его подручные Аброр и Наримон. Все трое выглядели абсолютно счастливыми. И больше никто их никогда не видел. Только десять ослов без хозяев паслись в горах.

Спустя годы староста кишлака Агач-арт почтенный аксакал Али-баба рассказывал своим внукам и правнукам историю о волшебной пещере, давшей возможность их роду разбогатеть. А потом внуки и правнуки рассказывали об этом своим внукам и правнукам, а те – своим. На каком этапе появились ещё и разбойники – одному Аллаху известно. Но этот случай так и вошёл в историю как сказка «Али-баба и сорок разбойников». Так и рассказывают её по сей день.

А начальник службы безопасности законсервированных баз института времени получил строгий выговор за то, что на одной из таких баз во время ежегодной проверки обнаружились три трупа местных жителей, неизвестно как попавших туда и уничтоженных охранными роботами.

Добрыня Никитич и Змей, или путешествие за Пучай-реку

Широкая излучина Пучай-реки сверкнула на горизонте. Добрыня встрепенулся и погнал Буланого намётом. Лес давно уже кончился и местность вокруг тянулась всё холмистая, да степная. На душе было тяжело. Всё не шли из головы слова любимой матушки Мамелфы Тимофеевны. Как не хотела она отпускать сыночка единственного ненаглядного к Пучай-реке. Да с князем не поспоришь.

– Неладные дела творятся в тех краях, – говорил Владимир, нервно шагая пол своим покоям. – Съездить нужно, Добрынюшка, посмотреть, что там, да как.

– Да что там такого страшного стряслось? – поёрзал богатырь на жёсткой лавке.

– Люди там пропадают. В народе уже паника поднимается. Всякое бают. И, что змей поганый на речке гнездо своё свил, и, что половцы там стойбище своё обосновали. Так это или нет, а с той стороны набеги на русские земли стали часто происходить. Целыми деревнями в полон угоняет вражина поганый. А кто это – непонятно.

– Так чего же, княже, ты дружину туда не пошлёшь? Почто меня одного снаряжаешь?

– Понимаешь, дружину посылать, дело довольно суетное и затратное. А вдруг тревога ложная? Вот ты сходишь туда, посмотришь, а мы потом и решим, стоит туда войско посылать, или нет. Авось, и сам справишься. Нешто ты не богатырь?

Вот и пришлось Добрыне седлать своего верного Буланого, брать слугу молодого, да и ехать в края дальние. Матушку беспокоить не стал, а, как мог, успокоил, сказав, что просто прогуляется, буйную головушку проветрит. И, даже, в реку не полезет. Еще вчера вечером стали попадаться сожжённые деревни и вытоптанные конями поля. Разор кто-то сильный учинил. И кто это мог быть? Как бы то ни было, а двигаться Добрыня стал осторожно, на открытое место старался не выезжать, а ночью вообще дежурили со слугой по очереди. Однако, вопреки опасениям, ночь прошла спокойно. А с утра вообще потянулась выжженная земля. Как кто специально пал пустил.

Ох, как не нравилось всё это богатырю. Но не поворачивать, же, назад. Что он князю скажет? Да и братья-богатыри засмеют. Илюша, тот только в бороду ухмыляться будет, а вот Алёша точно своими шуточками достанет. Да и перед слугой стыдно. Вон как смотрит восхищённо. И как теперь с полпути развернуться, даже ворога не увидав? Надо бы встряхнуться и отбросить ненужные мысли. А солнце уж очень сильно припекает. И никакого тенёчка. Степь вокруг. Вода издали манила прохладой, и Добрыня, пришпорив Буланого, галопом помчался к реке.

Пучай-река спокойно и величаво несла свои воды. Даже не верилось про то, что, бают, свирепая она, сердитая. Из первой струйки, говорят, огонь сечёт. Из второй – искры сыпятся, а из третей – дым валит. Что-то ничего похожего не наблюдается. Разделся Добрыня, сложил всё на Буланого, и полез в воду охладиться. А вода приятная, прохладная. Никаких искр, огня и дыма. До чего же приятно вот так поднырнуть под струю и поплыл саженками. Сильное тело, разгорячённое жарой, с благодарностью принимало прохладу. Богатырь лёг на спину и раскинул в стороны руки. Благодать! Бездонное синее небо, редкие кучерявые облачка и яркое солнце. Вдали показалась тучка, быстро увеличивающаяся в размерах.