Читаем Как сделать Россию нормальной страной полностью

Общество становилось более сложным. Перед некоторыми людьми открылись безграничные возможности. Большинство крестьян разорилось, однако немногим из них удалось стать купцами первой гильдии. Меньшинство населения получило возможность значительно улучшить собственную ситуацию, в то время как ситуация остального населения резко ухудшилась.

Жизнь практически каждого члена общества стала намного лучше. Но для бедных появилось и больше возможностей сравнить свою жизнь с жизнью тех, кто более успешен, то есть для зависти. Ранее беднейшие слои не восставали против феодалов и не завидовали им. Такая зависть была бы грехом перед Богом, который установил на земле подобное социальное устройство. При капитализме один крестьянин мог разбогатеть, а другие — лишиться своего участка земли. У разбогатевшего крестьянина не было никакого божественного права на ту позицию в обществе, которую он стал занимать: к успеху его привели только личные качества, тяжелый труд, творчество, умение или хитрость и обман. Такой человек становился объектом зависти других, и у него не было «божественной» защиты.

Таким образом, в результате индустриализации обострились противоречия между верхами и низами, и общество в целом стояло перед проблемой адаптации к процессу индустриализации и ускоряющегося расслоения общества.

В преиндустриальном веке основными производителями товаров и услуг были крестьяне, а в индустриальном веке — рабочий класс, условия труда которого были совершенно отличны от тех, к которым привыкли крестьяне и средневековые ремесленники:

1. На фабрике рабочий не мог ничего произвести самостоятельно, а каждый работник был только частью бригады, со строго определенной функцией.

2. Вместо того чтобы производить продукт с начала и до конца, человек теперь делал часть продукта. Если раньше человек делал лопату, то теперь — только черенок, и уже не мог считать себя создателем. А это означало, что он лично больше ни за что не отвечал: за качество конечного продукта, в данном случае — лопаты, отвечала бригада. Чувство персональной ответственности было подорвано. Сознательность производителя и удовлетворение творца перешли от отдельного человека к бригаде.

3. Отдельный человек уже не был производителем, появился другой производитель — рабочая бригада, несколько рабочих, объединенных процессом производства для обслуживания станков. В результате у каждого появилось абсолютно новое чувство — зависимость от других членов бригады.

4. Характер труда рабочих находился теперь в противоречии с человеческой натурой. Раньше человек вставал с петухами и выходил в поле, где выполнял десятки разных работ. Теперь заводской рабочий работал в закопченном здание завода, где в течение долгих часов выполнял, вместе с другими членами бригады одну и ту же примитивную операцию на своем станке.

5. Человек превратился в придаток станка не только на работе, не просто выполняя монотонные движения, чтобы подделаться под ритм станка: вся его жизнь теперь проходила по расписанию.

6. На работе человек лишался отличительных черт, подчеркивавших уникальность его личности, опыта, ума, знаний. Он должен был носить форму и не имел времени мечтать, разговаривать, думать.

7. Окружала городского рабочего, как на производстве так и в быту, не живая природа, а вещи, созданные все теми же станками. Времени думать и говорить становилось все меньше, но это уже не воспринималось как потеря. На смену живому разговору с соседями пришло чтение газет. Информация, которой обладал человек, уже не была уникальной: к моменту прихода на работу все уже успевали прочесть одну и ту же статью про одно и то же, искусственно созданное, событие, футбольный матч или парад.

8. Газета не была написана живым и образным языком: она писалась языком клише, собранным из заготовок, деталей. Газеты читали все, поэтому теперь мнение одного человека не отличалось от мнения другого. Так же унифицировался и язык, на котором говорили и думали.

9. Раньше Бог был создателем общества, где каждому была предначертана судьба: у дворян — дворянская, у крестьян — крестьянская. Но сельский богатей был таким не потому, что богатство принадлежало ему по воле Божьей, а из-за своих личных качеств. Это было общество, созданное уже не Богом, а людьми.

Новый кандидат на должность бога — станок

Раньше жизнь человека протекала среди Божьих творений: деревьев, солнца и зверей. Теперь же человек живет в окружении вещей, созданных Станком. Когда вы в последний раз видели дикого зверя или шли босиком по земле? Вещи создавались тысячами, они окружали людей повсюду, и Станок был создателем всего. Созидание, раньше приписывавшееся Богу, было воплощено на Земле Станком. То, что было создано Богом, стремительно отступало на второй план перед творениями Станка.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное
Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин»
Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин»

Это первая публикация русского перевода знаменитого «Комментария» В В Набокова к пушкинскому роману. Издание на английском языке увидело свет еще в 1964 г. и с тех пор неоднократно переиздавалось.Набоков выступает здесь как филолог и литературовед, человек огромной эрудиции, великолепный знаток быта и культуры пушкинской эпохи. Набоков-комментатор полон неожиданностей: он то язвительно-насмешлив, то восторженно-эмоционален, то рассудителен и предельно точен.В качестве приложения в книгу включены статьи Набокова «Абрам Ганнибал», «Заметки о просодии» и «Заметки переводчика». В книге представлено факсимильное воспроизведение прижизненного пушкинского издания «Евгения Онегина» (1837) с примечаниями самого поэта.Издание представляет интерес для специалистов — филологов, литературоведов, переводчиков, преподавателей, а также всех почитателей творчества Пушкина и Набокова.

Александр Сергеевич Пушкин , Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Критика / Литературоведение / Документальное