Как слово отзовется

И не так уж безобидны эти словесные новшества. Так, пришедшее из арго уголовников «балдеть» на долгое время вытеснило в речи молодежи целый ряд разнообразных по значению и эмоциональной окраске слов общепринятого языка: гулять, отдыхать, развлекаться, веселиться, радоваться, напиваться, бездельничать, проводить время, шататься без дела, испытывать удовольствие, играть и проч. Заимствованное «хипповать», «хипповый» говорится вовсе не в осуждение, как следовало бы ожидать, а «кайфовать», «ловить кайф» в речи подростка звучат странно и вычурно.

Ж а р г о н — это речь группы людей, объединенных общими интересами, родом деятельности, времяпрепровождением. Буквально это слово означает «испорченный язык», а он и действительно испорченный, только не язык, так как жаргон паразитирует на базе естественного языка, не имея собственной грамматики и фонетики. Весь жаргон — в специфических словах и выражениях, часто заимствованных у других народов.

Цель использования жаргонной лексики — обособить данную социальную группу от остальной части общества. Особенно четко это проявляется в  а р г о — речи низов общества, деклассированных групп и уголовного мира, которую иногда называют блатной музыкой, блатом или феней.

Большинство моих собеседников выразило презрение к тем, кто обходится убогим словарем уголовников. Однако нашлись и «защитники» у современной Эллочки-людоедки: что, мол, так уж серьезно относиться к этой, словесной игре, которая проходит с возрастом? Нет уж, увольте, уважаемые оппоненты: и после ветрянки остаются оспинки. Язык и мышление взаимосвязаны. Если мир человека ограничен, жаргон как средство общения его вполне устраивает.

«Пусть в языке останутся легкие, неопасные словечки. Они могут иногда даже обогатить язык, сделать его нестандартным, что всегда приковывает внимание и симпатии слушающих, — пишет челябинский студент Павел Уваров. — Нельзя сказать, что молодежь не владеет богатством языка (хотя беседу поддерживать трудно, письма разучились писать). Современная молодежь кое-что знает. Но в своем кругу предпочитает говорить больше на англо-варварском, чем на русском. Почему? На таком языке говорить легче, он ни к чему не обязывает. Не обязывает понять душу другого человека, его боль, его заботы».

Думаю, автор сам себя опроверг: зачем такие «легкие», «неопасные» словечки, которые прикрывают духовную глухоту, неумение и нежелание понять другого человека? И это грустное признание: «беседу поддерживать трудно, письма разучились писать» — разве оно не противоречит утверждению: «нельзя сказать, что молодежь не владеет богатством языка»?

А вот еще одно утверждение, очень категорическое: «Жаргон был, есть и будет. Это пласт языка, и с этим ничего сделать нельзя», — пишет Светлана Палашова из Челябинска. Давайте в качестве аргумента против такого заявления почитаем письмо Е. Богоявленской: «Знаете, я сама классе в 5—6-м говорила на «легком» жаргоне. Говорила, говорила — и вдруг прозрела: как грубо, некрасиво выглядит со стороны!.. Услышать такое, да еще от близкого, закадычного друга, обидно, неприятно. Даже в шутке, оказывается, нельзя допускать грубости! Жаргон не только грубый, но ведь он влечет за собой и ограниченность, замкнутость кругозора и мысли. Как же с ним не бороться?! Пусть это временно, преходяще, но оно ворует у нас столько золотого времени! И потом, «после жаргона» остается какое-то «белое пятно» в душе, да и в развитии, наверное, тоже. Надо бороться с жаргоном!»