Как стать оруженосцем (СИ)

   И потому как выходило не здорово, а совсем даже наоборот, то решили спросить совета у главного колдуна. Он у них старенький был, давно на пенсии, большею частью спал и ни во что не вмешивался. Его на турниры, как правило, так на постели и доставляли. А как турнир кончится, - пещерка неподалеку была, там и оставляли, чтобы туда-сюда не таскать понапрасну. Принесли, разбудили, ждут, чего он им скажет. Он и сказал. Как завел шарманку, с пятого на десятое, да без перерыва, того и гляди - уморит. И, главное, слово поперек никто вставить не смеет. Он, хоть и пенсионер, а все ж таки колдун, мало ли чего, к тому же спросонья... В общем, либо его слушать, либо короля избирать. Из двух зол выбрали меньшее.

   Став королем, рыцарь щедро отблагодарил своего оруженосца, в свою очередь сделав рыцарем, не смотря на низкое происхождение. Одарил землями и даже выдал бы за него замуж свою дочь, если бы она у него была.

   - Вообще-то, - заметил на это сэр Ланселот, - среди простолюдинов иногда встречаются те, кто достоин быть отмечен каким-нибудь воздаянием, но таких можно пересчитать по пальцам, да и те, если копнуть поглубже, не заслуживают ничего иного, кроме как хорошей порки.

   - Ну нет, - возразил Рамус. - Оруженосцы, наоборот, являют собой как правило образец безупречной честности и верности долгу, и будь моя воля, я бы в рыцарских песнях славил прежде всего этих скромных, незаслуженно забываемых трудяг, которые... - Тут он заметил, как сэр Ланселот в очередной раз за сегодня наливается краской, и поспешил исправиться: - Не все, конечно, но примеров тому тьма. И далеко за ними ходить не надо. Ни двадцать миль, ни тридцать.

   Если бы взгляд сэра Ланселота после этих слов упал на какой-нибудь пень, тот непременно сгорел бы, от вылетевшей из глаз рыцаря молнии. Но Рамус этого, к счастью, не заметил и продолжил.

   - Жил-был рыцарь, и служил ему верой-правдой оруженосец, преданный своему господину сердцем и душой, не раз спасавший его от верной гибели во время самых страшных сражений...

   - Не наоборот ли? - сварливо осведомился сэр Ланселот.

   - Ну да, наоборот, - тут же согласился Рамус, после чего продолжал, как ни в чем не бывало. - Всем рыцарь взял: и умом, и ратной славой, и добрым нравом, имея при этом единственный маленький недостаток...

   - Недостаток? - на этот раз грозно спросил сэр Ланселот.

   - Совсем маленький, который только подчеркивал его достоинства, но если взглянуть с другой стороны, то по сути своей также являвшийся достоинством... А именно: рыцарь тот знал толк в винах, очень их любил, и завел у себя в замке особый погреб, где держал пару дюжин стоведерных бочек дивного напитка, который предназначил исключительно себе. От двери имелся один-единственный ключ, который он носил на поясе, не снимая, даже когда ложился спать. Не было ни единого случая, чтобы он доверил этот самый ключ хоть кому даже на малое время, а потому никакого повода тревожиться за сохранность своего богатства у него не было.

   Жил он себе припеваючи, а точнее сказать будет, попиваючи, пока не случился очередной конфликт с сарацинами. Как вы сами понимаете, для настоящего рыцаря не может быть большей беды, чем неучастие в нем, а потому он и направился в Сарацинию, рассудив перед тем, что при наличии столь верного оруженосца было бы опрометчиво тащить с собой в поход ключ, мало ли, потеряется, или, того хуже, будет взят в качестве контрибуции при случайном попадании в плен. Объяснив тому, как и что, рыцарь убыл, прихватив с собой запасного оруженосца, столь же старательного, что и первый, но менее верного.

   Знать бы, какую ношу рыцарь ему на плечи взвалил, ни за что этот самый оруженосец не остался бы. Упросил бы, умолил, но не остался. А так - стали спустя время замечать, что вроде как меняется оруженосец от возложенной на него тяжкой доли. Осунулся, лицом покраснел, особенно носом, бормочет что-то постоянно себе под нос... Чуть что - к двери в погреб бежит, проверяет, надежно ли заперта. Кочергой обзавелся, поскольку оружие ему не положено, гоняет кого-то постоянно, вроде как злых духов, которые только и норовят в погреб забраться, как ему отлучиться придется. День с ночью различать перестал - одна у него мысль, как добро порученное уберечь, вот до чего верный оказался.

   Долго ли коротко, а вернулся рыцарь из победоносного похода и нашел своего слугу спящим поперек входа в погреб, закрывая проход в него, дополнительно, своим телом. Не узнал поначалу рыцарь оруженосца, так тот изменился цветом, только по ключу и признал. Решил пока не будить, а как услышал от прочих слуг о его подвигах, так и совсем расщедрился: положил выдать ему в награду одну из охраняемых бочек. Тот, будучи все-таки разбужен, не знал, как и благодарить. Чушь все какую-то несусветную нес, от радости, должно быть.