Как стать оруженосцем (СИ)

   Прошло совсем немного времени. Ридикулус принес фазана, какую-то рыбу, похожую на язя, развел костер, ощипал, счистил чешую, выпотрошил, обмазал глиной и положил неподалеку огня. Смахнул, как мог, со стола, - отчего тот не стал выглядеть чище, - взгромоздился на лавку рядом с Владимиром и принялся смотреть на огонь. Рыцарь и Рамус устроились на другой лавке, в ожидании угощения, не заставившего себя долго ждать.

   На столе появились кусок плесневелого сыра, несколько бесформенных кусков хлеба, кувшин с водой и кособокие глиняные кружки. Как только горячее сготовилось, отшельник положил рыбу перед Рамусом, а фазана - перед собой. Пояснив при этом, что рыцарю и его оруженосцу в походе, - а раз они ищут Грааль, следовательно, находятся в походе, - питаться деликатесами не полагается. Их удел - скромная пища и вода. После чего принялся с необыкновенным проворством обгладывать фазана. Рамус не отставал от него на предмет рыбы.

   Сэр Ланселот не нашелся, что сказать, гневно нахмурился, но сдержался. Взял сыр, разломал на мелкие кусочки и стал по одному отправлять в рот, хрустя на всю пещеру. Не зная рыцарских уложений, Владимир решил, что отшельник, должно быть, оказался прав. В принципе, если Лев Кастильи сколько-то там лет употреблял в пищу только молоко, то почему бы и остальным не довольствоваться малым? Конечно, если подобное уложение существовало, то оно могло бы отнестись помягче к оруженосцам, но дело, скорее всего, объяснялось тем, что отшельник был скуп и, можно было предположить, обладает дурным характером.

   История его, рассказанная вскоре, когда солнце спряталось за деревья, а путешественники решили заночевать в гроте, оказалась следующей.

   Ридикулус, подобно Рамусу, поступал во все учебные заведения, где спрашивали минимальную плату, и учился там, пока хватало денег. Происходя из полунищей средневековой семьи, он прекрасно понимал, что иной карьеры, кроме как на ученом поприще, ему не светит. Деньги на свой первый университет он честно украл, дальше оказалось несколько попроще. Нахватавшись умных слов и имея хорошо подвешенный язык, он, вылетев из первого университета, выдал себя за путешествующего лекаря и даже помог какому-то несчастному, поцарапавшему ногу, остановить кровь, приложив к ране лист подорожника. Заодно избавил кого-то от икоты, дав ему подзатыльник. Собрав такими нехитрыми средствами некоторую сумму, он поступил во второй университет, в котором пополнил арсенал ученых терминов. И так далее. Причем, поскольку его выбор приходился на самые дешевые отделения, а следовательно, был случайным, он, подобно Рамусу, нахватался "многая во многом", оставшись при этом, как нетрудно догадаться, изначальным балбесом. Раздобыв где-то пергамент, он, для придания себе авторитета, при каждом удобном случае заполнял его странными рисунками и каракулями, выдавая за знаменитый утраченный труд какого-то европейско-арабского лекаря. Предпочитая не рисковать, он брался только за те случаи, которые и вправду мог "излечить", пользуясь простейшими средствами народной медицины, однако использование пергамента, в который он при этом важно тыкал пальцем, произнося соответствующие слова, до некоторой степени послужило его популярности. По мере роста которой он получал все больше и больше денег и мог позволить себе пополнять копилку знаний и надеяться на получение со временем какого-нибудь приличного места, если бы не коварный случай.

   Будучи как-то проездом через какой-то город, он, несколько увлекшись вином и приятной беседой в третьесортном трактире, разошелся так, что высказал неодобрение по поводу местного королевского лекаря, в том смысле, что тот ему и в подметки не годится, и если бы он, Ридикулус, занимал данную должность, то здравоохранение не только короля и его придворных, но и всего королевства, было бы поднято его, Ридикулуса, стараниями, на невиданную высоту... после чего тихо-мирно свалился под стол и уснул.

   Проснулся же, как нетрудно догадаться, в темнице, куда был доставлен стараниями одного из королевских сикофантов. Книга его, по счастью, никуда не делась, поскольку была спрятана за пазуху. А кроме того, имелся полупустой кувшин с оливковым маслом, который он утащил с собой под стол по ошибке, полагая в нем вино.