Как стать оруженосцем (СИ)

   Менестрель отчаялся, но ему неожиданно повезло. Удаляя из города облако платяной моли, он мало того что получил некоторое преимущество перед охраной, - облако было очень густое, видимость упала едва ли не до нуля, - так еще и столкнулся на дороге с таким же, как он, менестрелем. Призвав на помощь все свое красноречие, он буквально в двух словах объяснил собрату, чем именно занят, сказал, что в городе его ожидает богатое вознаграждение, но он совершенно выдохся, и попросил его сходить за золотом. Вид его внушает полное доверие, заявил менестрель, к тому же не бывало такого, чтоб один собрат по ремеслу обманывал другого, поэтому он подождет его здесь, где они, по возвращении посланного за золотом, поделят добычу честным образом. Горожанам следует предъявить волынку, а чтобы ожидающему было не скучно ждать, он забрал у собрата его музыкальный инструмент - скрипку.

   Совершив обмен, менестрель поспешил удрать, пользуясь неразвеявшимся облаком моли, и искать тайного убежища, где мог бы некоторое время пересидеть. Каковое ему было указано одним бродячим ученым. Который, кстати, сообщил, что совсем неподалеку какой-то город подвергся атаке термитов и был съеден едва ли не до основания...

   - Так вот и получается, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным, - закончил свой рассказ менестрель.

   - А там как, я имею в виду, снаружи, - осторожно спросил отшельник. - Про дуэль лекарей еще говорят?

   - Об чем? - не понял менестрель. - В первый раз, признаться, слышу.

   - Ну, о...

   Договорить отшельник не успел. Послышася нарастающий шум, было слышно как ломаются деревья. Он приближался так быстро, что никто не успел что-либо понять и среагировать должным образом, когда на поляну, оставляя за собой ровную просеку, влетел предводительствуемый ослом фургон. Издав отчаянное, громогласное "Иа-а-а-а!", осел попытался затормозить, уперевшись в землю всеми четырьмя конечностями, однако инерция оказалась слишком велика. Миновав едва успевших отскочить в стороны, осел въехал в грот, заблокировав вход в него фургоном. Вопль сразу стих, наступила тревожная тишина. В задней части фургона распахнулась материя, высунулись морды кота и пса; в зубах они держали свежеотломленную ветку, одну на двоих.

   - Так... еще одни старые знакомые, - ошарашено пробормотал Владимир.

   Первым пришел в себя отшельник.

   - Чего смотрите, вынимать надо! - сказал он.

   Рыцарь, удивленный до крайности, ухватил ветку и рывком достал кота и пса из фургона.

   - Да не этих, фургон!

   Сэр Ланселот пожал плечами, сунул зачем-то кота и пса обратно в фургон, ухватил его поудобнее, поднатужился, и извлек наружу вместе с ослом, занимавшим прежнюю позицию, то есть сидя по-собачьи, с разинутой во всю мочь пастью.

   - Вы, собственно, кто такие? - поинтересовался отшельник, бросив взгляд на просеку. - По какому вопросу?

   - Мы к вам заехали на час... - сомкнув пасть, выдавил осел. Глаза у него были совершенно шальные. Что делать, было совершенно не понятно.

   Положение спас сэр Ланселот. Имея самое непосредственное отношение к военной науке, он изъял осла из хомута, отошел на несколько шагов и грозно рявкнул:

   - Ста-а-новись!..

   Как ни странно, но это возымело действие, хотя и комическое. Осел, так и не встав, переместился на пятой точке, перебирая передними ногами. Рядом с ним, по-прежнему с веткой в зубах, пристроились пес и кот. Последним в строй встал полуощипанный петух. Вид у них был...

   - Что это с вами такое приключилось? - поинтересовался сэр Ланселот.

   - Побили нас, - мрачно ответил за всех осел.

   - Кто это? - шепнул Владимиру Рамус.

   - Да так... знакомые. Родственники, в некотором смысле.

   Владимир, конечно, имел в виду: "

собратья

по несчастью", но что имел в виду Рамус, глянувший сначала на осла, потом на сэра Ланселота, потом на остальных и пробормотавший: "ну, ладно,

эти

еще куда ни шло; но вот эти..."?

   - Итак, кто готов докласть? - командирским тоном произнес сэр Ланселот.

   - Куда... докласть?.. - не понял осел. Остальные понуро молчали.

   - Сюда. То есть мне.

   - А нам нечего докласть, - угрюмо пробурчал осел. - Потому как ничего и нету. Всего лишились. Всего, что было нажито непосильным трудом.

   Владимиру почему-то показалось, что сейчас он услышит: "Три магнитофона, три кинокамеры заграничных, три портсигара отечественных, куртка замшевая... Три. Куртки", но услышал он совсем другое.