Как стать знаменитым журналистом

О более сложных сегодняшних событиях «сегодняшние» газеты пишут более осторожно — отделяя то, что случится точно (наступит утро, начнется рабочий день), от того, что скорее всего случится (первым депутаты рассмотрят вопрос о реформе электроэнергетики), и особенно от того, что может случиться, а может и не произойти (на заседание приглашен глава РАО «ЕЭС России», но до последнего момента депутаты не будут знать, приедет ли он в Думу сам или пришлет одного из своих заместителей).

Хочу обратить ваше внимание на следующее: в описании того, что случится наверняка или почти наверняка, все СМИ более или менее одинаковы. Различия начинаются там, где возникает неясность, альтернативность, вероятность развития события по разным сценариям.

Строго говоря, телевидение действует так же, как и печатные СМИ, просто зазор между тем, что уже случилось, и тем, что еще случится, у него резко сокращен и на самых мощных каналах сводится, помимо ночного периода, к одному-трем часам — времени разноса выпусков новостей по эфирной сетке.

Правда, во время «прямых включений», «живого эфира» на ТВ и радио электронные СМИ передают информацию абсолютно синхронно тому, как она рождается. Но это бывает не так уж и часто и касается в основном спортивных соревнований, некоторых помпезных зрелищных мероприятий и самых важных политических событий, но всё равно — чаще в их протокольном варианте.

293

По сути, даже ноу-хау CNN — прямые репортажи из Багдада, который бомбили американцы во время войны 1991 года (операция «Буря в пустыне»), давали не слишком много и для понимания сути событий и для представления о том, что происходило. В данном случае просто потому, что военная акция как событие гораздо объемнее даже пространственно, чем то, что могут охватить 5—6 телекамер, которые ведут прямой репортаж.

Однако нельзя игнорировать значимость, иногда колоссальную, прямого телеэфира для самого хода даже самых важных политических событий и влияния такого прямого эфира на то, как эти события сказываются на жизни (и истории) в целом — в том случае, если само событие пространственно соразмерно охвату телекамеры (а проще говоря — человеческому глазу). В истории современной России мы, по крайней мере, дважды могли в этом убедиться, а именно: во время постоянных прямых трансляций со всех заседаний первого Съезда народных депутатов СССР (1989 год) и во время прямой трансляции CNN расстрела Белого дома, где заседали Съезд народных депутатов и Верховный Совет России, в октябре 1993 года. Оба раза — и это очевидно — эти прямые трансляции стали одним из решающих факторов, которые повлияли и на ход этих событий, и на оценку их аудиторией (гражданами страны), и на развитие новейшей истории России. Однако здесь сразу же нужно сделать оговорку. Это влияние было таковым только потому, что журналистика как профессия в ее нынешнем реальном существовании в моменты этих прямых трансляций по сути была изъята из СМИ. Ведь дело делали не комментаторы, не интерпретаторы, даже не просто «объективные» информаторы, а всего лишь операторы, видео- и звукорежиссеры. В том-то и фокус, что это тот редкий случай, когда — можете выбрать любую формулу из двух — из журналистики полностью изъяли журналистику или журналистика становилась тем, чем она первородно являлась, но чем сохранить себя не смогла.

Первый Съезд народных депутатов СССР и события 4—5 октября 1993 года в Москве, между прочим, особо отчетливо продемонстрировали, что

ЧИСТАЯ, НИ С ЧЕМ НЕ СМЕШАННАЯ ПРАВДА ЕСТЬ ГОРАЗДО БОЛЕЕ СИЛЬНОЕ ОРУЖИЕ, ЧЕМ ЛЮБАЯ ЛОЖЬ ИЛИ СМЕСЬ ПРАВДЫ И

294

ЛЖИ. ПОЭТОМУ ЖУРНАЛИСТИКА И НЕ МОЖЕТ ПОСТОЯННО ИСПОЛЬЗОВАТЬ ТАКОЕ ОРУЖИЕ -СЛИШКОМ НЕПРЕДСКАЗУЕМЫМ МОЖЕТ БЫТЬ ЭФФЕКТ.

Кстати, помнится, в начале моего курса, кажется во Введении, я бросил фразу, что ложь — это часть правды, обещав объяснить ее позже, но, кажется, так этого и не сделал. Исправлюсь — сейчас подходящий момент.

Представим (не так уж это и трудно), что политик врет. Журналист честно передает его слова (не подозревая, что политик соврал). Вот вам и ложь как часть правды. Бывают и более сложные случаи, но схема, думаю, уже ясна.

Но вернемся к проблеме времени. Итак, первое, что мы зафиксировали: внешне в журналистике оно всегда (почти всегда) — реально прошлое.

Второе, что я бы отметил, — время в журналистике обратимо, в ней есть сослагательное наклонение. Что я имею в виду? А то, что плотность работы электронных и даже печатных, в основном ежедневных, СМИ такова, что они имеют возможность почти незаметно для не слишком внимательной части аудитории ошибаться в описании событий, а затем исправлять свои ошибки. Конечно, этого пытаются избежать (главным образом из-за конкуренции с другими), но всё равно это происходит постоянно. Вот в двухчасовом выпуске новостей сообщается о том, что в здании парламента заложена бомба, и в трехчасовом — что прежняя информация не подтвердилась или вообще была ложной.