Как стать знаменитым журналистом

Третья. Журналистика как профессиональная корпорация и как СМИ — всеохватывающая система, постоянно оказывающая влияние на аудиторию. Но воспринимается аудиторией журналистский продукт не как масса всего того, что СМИ создают за какой-то отрезок времени, а вполне дискретно. Каждый обычный человек читает одну, в лучшем случае две газеты. Смотрит в основном один-два телеканала. И читает газеты, и смотрит телепередачи (политические) не насквозь, не от корки до корки, а две-три статьи, три-четыре передачи.

СУММАРНАЯ ОБЪЕКТИВНОСТЬ ЖУРНАЛИСТИКИ - КАК ШАР СО МНОЖЕСТВОМ ШИПОВ, КАК ЁЖ. ВОЗЬМЕШЬ В ЛАДОНИ ЦЕЛИКОМ И АККУРАТНО - ВСЁ БУДЕТ НОРМАЛЬНО, МОЖНО ДАЖЕ ПОВОРАЧИВАТЬ И РАССМАТРИВАТЬ, ДИВЯСЬ ТОМУ, СКОЛЬ ИЗЯЩНО ОСТРЫ ЭТИ ШИПЫ. НО ТКНЕШЬ В ЭТОТ ШАР, В ЭТОГО ЕЖА ПАЛЬЦЕМ -УКОЛЕШЬСЯ, С КАКОЙ БЫ СТОРОНЫ К НЕМУ НЕ ПРИКОСНУЛСЯ.

Четвертая причина. Иногда шар выпускает особо острые и длинные шипы, нацеленные в одну сторону, и сам колет ими аудиторию. Вся корпорация работает целенаправленно тенденциозно и как единое целое. В преддверии президентских выборов 1996 года именно это и происходило. На несколько месяцев шар превратился в стрелу, заточенную сугубо антикоммунисти-

241

чески. Аналогичным образом в предвыборно думскую кампанию 2003 года ТВ раскручивало блок «Родина» за счет умаления образа КПРФ. Мы уже увидели

ДУАЛИЗМ ПОЛОЖЕНИЯ ЖУРНАЛИСТА: ОН СУБЪЕКТ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА, В МЕНЬШЕЙ МЕРЕ, КОНЕЧНО, ЧЕМ СОБСТВЕННО ПОЛИТИКИ, НО ТЕМ НЕ МЕНЕЕ. НО ОН И ОБЪЕКТ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА, УПРАВЛЯЮЩЕГО ЖУРНАЛИСТОМ КАК СУЩЕСТВОМ, ЦЕЛИКОМ И ПОЛНОСТЬЮ ОТ ПОЛИТИКИ ЗАВИСЯЩЕМ. ДАЖЕ В БОЛЬШЕЙ СТЕПЕНИ, ЧЕМ ПРОСТО ЧЕЛОВЕК. ИБО ЖУРНАЛИСТ - НОСИТЕЛЬ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПРОФЕССИИ, СУЩЕСТВЕННО РАЗНОЙ В РАЗ-

НЫХ ОБЩЕСТВАХ, ПРИ РАЗНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕЖИМАХ, ПРИ РАЗНЫХ СОСТАВАХ ПРАВЯЩЕГО КЛАССА.

Как объект политики, журналист зажигается от известия о правительственном кризисе, голосует за того или иного кандидата на выборах, записывает доверенную «только ему» высоким чиновником информацию, вычеркивает из своего текста то, что не согласуется с мнением главного редактора СМИ или интересами владельца этого СМИ. Одновременно как субъект политического процесса он выступает в своем издании за отставку премьер-министра или против нее; уделяет в своих текстах больше внимания положительным сторонам кандидата, которому симпатизирует; оглашает от своего имени доверительную информацию, так или иначе ее интерпретируя; микширует либо, напротив, педалирует в своих текстах то, что требует главный редактор или интересы владельца СМИ. Наконец, может быть, главное в политической субъектности журналиста: аудитория, население, электорат (в состав которых сам журналист входит — как потребитель информации и комментариев других СМИ, как обыватель, как избиратель) воспринимают мир в целом и действия власти и всех других субъектов политики глазами журналистов.

А поскольку аудитория больше верит известным журналистам, журналистам с громким именем, то и получается, что

БОЛЕЕ АВТОРИТЕТНЫЙ, БОЛЕЕ ВЛИЯТЕЛЬНЫЙ, БОЛЕЕ ИЗВЕСТНЫЙ, БОЛЕЕ УБЕДИТЕЛЬНЫЙ ЖУРНАЛИСТ ВСЕГДА И ОБЪЕКТИВНО ОБЛАДАЕТ БОЛЬШЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СУБЪЕКТНО-СТЬЮ И, КАК

242

СЛЕДСТВИЕ, - БОЛЬШЕЙ (SIC!) СУБЪЕКТИВНОСТЬЮ, ЧЕМ МЕНЕЕ АВТОРИТЕТНЫЙ, МЕНЕЕ ВЛИЯТЕЛЬНЫЙ, ЕТ CETERA.

Необъективность мелкой сошки просто не замечается, игнорируется аудиторией. Правда, как общий контекст эта малозаметная, но многократно повторенная тысячами мелких сошек необъективность конечно же воздействует на аудиторию.

Даже когда СМИ являются чьим-либо рупором (власти, собственника, политической партии), журналисты этих СМИ в сознании и подсознании большей части аудитории говорят как бы (воспользуюсь испорченным, к сожалению, ныне оборотом) от себя, как бы сами, порой на глазах изумленной публики рождая оригинальную мысль. На самом же деле (еще один подпорченный оборот) они часто в точности, до интонации повторяют то, что сказал журналисту кто-то. Я много раз, зная, естественно, лично и журналиста, и того, кто за ним стоит, наблюдал это воочию.

Как правило,

САМОЙ ХОРОШЕЙ ВЛАСТИ ЛЮДИ ДОВЕРЯЮТ МЕНЬШЕ, ЧЕМ САМОЙ ПЛОХОЙ ПРЕССЕ.

А что же в том случае, когда оба института — в смысле профессионализма — хороши, или оба плохи, или особенно когда власть плоха, а пресса хороша!

Я не утверждаю, что журналист всегда говорит или пишет с чужого голоса. Но это бывает чаще, чем принято и положено считать. В том числе и потому, что профессия журналиста вторична по определению.

ЖУРНАЛИСТ, КАК ПРАВИЛО, НЕ ПЕРВООТКРЫВАТЕЛЬ, ХОТЯ АУДИТОРИИ ОН И МОЖЕТ КАЗАТЬСЯ ТАКОВЫМ. ОН - ПЕРЕДАТЧИК, В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ ИНТЕРПРЕТАТОР ЧУЖИХ МЫСЛЕЙ И СЛОВ, В ТОМ ЧИСЛЕ СЛОВ ПОДЛИННЫХ СВИДЕТЕЛЕЙ СОБЫТИЙ.

Так, как и следователь — не присутствующий при совершении преступления, но раскрывающий нам, как оно произошло и кто его совершил. В лучшем случае следователь узнал (не открыл) правду. В худшем — сочинил ее. Впрочем, о журналисте как следователе, о журналисте, раскрывающем то, что другие скрыва-

243