Как целует хулиган (СИ)

Сел на край дивана, тупо уставившись на кулон, поводил пальцем по его зазубренному краю... и снова схватился за одежду.

Глава 21

Проснулась резко, словно кто-то окликнул. Сорвалась с дивана, кинулась к телефону, но поняла вдруг, что он не звонил. Показалось.

Сердце отчего-то колотилось, как сумасшедшее. На часах почти четыре утра. Забрала подушку, пошла к себе, но едва открыла дверь в комнату, как с улицы донеслось:

– Мари-и-и-н!

Окатило ужасом. Кинулась к окну, рванула створки. Небо уже просветлялось, да и Данила на этот раз не прятался в кустах, и его силуэт чётко прорисовывался на фоне светлого забора детского сада. Увидел её, идиотски растопырил руки:

– О, Маринка... А я зову, зову...

– Ты нормальный вообще?! Я сейчас папу позову!

– А давай! – беспечно отмахнулся он и вдруг заорал: – Па-па!

– Заткнись, дебил! – обмерла Маринка. – Чего ты вообще припёрся?

Его заметно шатало. Помолчал, опустив голову, наконец, едва устояв, снова задрал лицо ко второму этажу:

– Выйди на минутку, Марин. Сказать кое-что надо.

– Ты время видел?

– Да похрен на время! Говорю же – сказать надо! Выходи!

– Тихо ты, не ори! – в отчаянии оглянулась она на дверь. Комната Тёмушки выходила на другую сторону дома, во двор, и скорее всего Оксана не слышала воплей этого идиота. Но соседи... Не дай бог кто-нибудь папе стуканёт! – Ладно, жди там, только тихо!

На цыпочках выбралась в подъезд, и там уже втопила бегом. Остановилась в начале дома, чтобы не палиться перед случайно не спящими соседями по подъезду. Запахнув на груди папин халат, так, словно он мог спасти её от всех проблем, смотрела, как, пошатываясь, бредёт к ней Данила, и хотелось реветь от бессилия. Это какой-то бесконечный дурной сон.

– Привет, – наконец подошёл он. Смотрел пьяно, но так тепло, что Маринке стало не по себе.

– Виделись уже, – буркнула она, опуская голову. – Чего надо?

– Ничё. Соскучился просто.

– Пфф... Охренеть. Нет слов!

– Ну не злись. Мари-и-ин... – попытался коснуться её локтя, но Маринка не далась, и он со вздохом сунул руки в карманы. – А я видишь, слегка нажрался, – с милой виноватой улыбочкой пожал плечами. Само обаяние и невинность, блин, если бы не упрямо играющие желваки на щеках, даже в таком состоянии выдающие его наглую упёртость. – Братана встретил, последний раз, прикинь, аж перед армией виделись. Ну и... Всё как положено: баня, водка, гармонь, там... Все дела, короче.

– Угу. И бабы, да? – Само вырвалось, зло и неудержимо. И тут же ещё ярче разгорелось раздражение в груди.

– Ну... – пожал плечами Данила, – и бабы, да. А почему бы и нет? Имею право. У меня, в отличие от тебя, парня нет! – рассмеялся.

– Очень смешно!

– Да ладно, не фыркай. Они беспонтовые были, я даже не помню, как их звали. Братан притащил откуда-то, так, посидели просто, пообщались.

– Угу. Ночью. В бане. С бабами. Просто пообщались! Коне-е-ечно!

Он улыбнулся.

– Ревнуешь, дерзкая?

– Так, короче, зачем припёрся? Похвастаться своими банными подвигами? Я впечатлена. Всё? Я могу идти?

Он долго молчал. Играл желваками, кивал своим мыслям. Наконец вздохнул:

– Марин, а давай, заново попробуем? Ну, с начала? Но теперь уже по-нормальному. Как там, это делается, я не знаю... С родителями твоими познакомлюсь. Хочешь? Домой будешь вовремя приходить. Я вообще к тебе даже не прикоснусь, пока не попросишь, клянусь! Просто будем, ну я не знаю... Дружить. Гулять там, или... – озадаченно помолчал. – Ну не знаю, короче! Дружить, встречаться. Ну или, как ты сама хочешь?

Он говорил искренне, и это чувствовалось. А ещё – чувствовалась его жалобно скулящая, загнанная глубоко внутрь гордость, с которой он еле справлялся даже по пьяни.

А Маринка слушала, испытывая то ли жалость, то ли неловкость за него, и понимала, что всё-таки он, похоже, нормальный, просто характер такой дурацкий: непримиримый и упёртый. Ему тяжело сдаваться, для него это сродни смерти. И Маринке такие загрёбы были очень даже знакомы: таким же точно был её отец. И от этого сравнения Данила становился для неё ещё опаснее: сегодня, наплевав на папу мента, припёрся среди ночи под окно, а завтра с лёгкостью выследит Кира... И идти такому поперёк – только злить его ещё больше.

– Дань, понимаешь... – как можно мягче начала она, но, подняв взгляд, тут же испуганно замолчала: к ним шла Оксана.

– Ты только скажи, Марин! – окрылённый её тёплым тоном, воспрял Данила. – Я тебе клянусь, что всё, вот эта вся хулиганка – это в прошлом. Ну хочешь, я папе твоему в этом поклянусь и пусть он, если что, сразу под статью меня... Да и вообще, причём тут папа? Если мы сами захотим, то...

– Здравствуйте, молодые люди. Я вам не помешаю?

Маринка закрыла лицо ладонью, сжалась.

– Здрасти, – удивлённо развернулся Данила. Сильно качнувшись, но поймав равновесие, протянул руку. – Данила.

Оксана немного замешкалась, но ответила на пожатие.

– Оксана.

–А-а-а... Вы это, – указал он на Маринку. – Да?

– Да. Я это. И меня, молодой человек, не устраивает то, что между вами происходит. Вернее, то, КАК это происходит.