Как туман на ветру

– Ты говорил об этом с Элизьен или Мерлином? – продолжил расспрашивать доктор Эриксон.

Виктор покачал головой.

– Ты должен сделать это, причем как можно скорее. Все, что ты знаешь, может помочь его остановить, если он вдруг решит нанести вред волшебному миру.

– Он все еще мой отец, – отозвался Виктор. – Я поддерживаю некоторые его инициативы. Просто не хочу, чтобы он добивался своего путем насилия.

Я резко втянула воздух, и лицо Фрейзера на мгновение помрачнело.

– Я поддерживаю его начинания, направленные на то, чтобы моему народу не приходилось жить изгоями, – мрачно продолжил Виктор. – Я поддерживаю не его самого. Он пожертвовал бы каждым из нас ради достижения своих целей.

Доктор Эриксон кивнул.

– У него есть влиятельные союзники. Не знаю, как ему удалось привлечь их на свою сторону. Оборотни и тролли голосуют за него.

– Тролли на его стороне? – удивленно воскликнула я. Не по этой ли причине Квирин так редко в последнее время бывал в Аваллахе?

– Квирин – исключение, – успокаивающе сказал доктор Эриксон. – Я бы не удивился, узнав, что Дэмиан шантажирует некоторых членов совета. Он наверняка соберет голоса, необходимые для того, чтобы колдуны получили места и власть в Большом Совете. Мы не знаем, что он будет делать после этого. В этом и есть реальная опасность.

– Он лишит Совет власти и уничтожит один народ за другим. Он потребует отдать ему Аваллах и уничтожит человечество.

– Откуда ты можешь это знать? – спросила я.

– Мне приходилось изо дня в день слушать его тирады, полные ненависти. Он заставлял меня заучивать их, пока я не повторял их слово в слово. Не думаю, что он позабыл о своей идеологии. Во всяком случае, точно не забыл, что «Мы заставим их покаяться за то, что они с нами сделали, целовать землю, по которой мы ходим, и есть из наших рук, – процитировал он глухим голосом. – Мы будем держать их судьбы в своих руках и сломим любое сопротивление. Разрушим семьи, убьем тех, кто будет нам мешать, и никому не позволим над нами смеяться». – Его левая бровь начала дергаться, когда он добавил: – Его нужно остановить!

Скай успокаивающе погладила его по голове, пока мы шокированно смотрели на него. Я не хотела представлять, с чем столкнулся Виктор.

– Мы его остановим, – пообещал доктор Эриксон. – У него не будет шансов реализовать свои цели. Ты должен выступить перед Большим Советом.

Виктор покачал головой.

– Я не могу этого сделать, – отозвался Виктор. – Не могу предать весь свой народ. Не все так ослеплены своей злобой, как мой отец.

Я задалась вопросом, была ли это единственная причина, но Виктор не изменил бы своего мнения, какие бы аргументы доктор Эриксон ни выдвигал. Именно Скай в конце концов прекратила дискуссию:

– Нельзя так на него давить! – сказала она. – Дайте ему несколько дней на размышления. Виктор поступит правильно.

Он с благодарностью посмотрел на нее и убрал с ее лица прядь волос. Когда Скай улыбнулась, у меня сжалось сердце. Как же она ему нравилась!

Когда Рэйвен вернулась, никто эту тему больше не поднимал. И тем не менее я считала, что было бы разумнее, если бы Виктор ей доверился. Я все-таки немного понимала его позицию. Дэмиан де Винтер не заслужил такого сына, как он.

– Как поживают мама и бабушка? – спросила я у папы, пока Скай и Рэйвен помогали Софи мыть посуду, а доктор Эриксон с Фрейзером и Виктором отправились в сад. Мы сидели за столом одни. – Как справляется со всем бабушка? Или еще скучает по профессору Галлахеру?

Я была рада, что у нас нашлось время поговорить, хотя и предпочла бы не спрашивать отца о Кассандре, дочери профессора Галлахера. Мы оба чувствовали угрызения совести из-за того, что с ней случилось.

Папа не мог смотреть мне в глаза, когда ответил:

– Я не хотел говорить тебе этого, Элиза. – Теперь он все же поднял взгляд на меня и взял за руку. – Бабушка очень больна. Врачи не знают, что делать.

Почему он только сейчас мне об этом говорит? Потрясенная, я посмотрела на него и покачала головой.

– Боже, нет, – прошептала я. От мысли о том, что я, возможно, больше никогда не увижу бабушку, в груди перехватило дыхание. Этого не может быть.

Пока я разбиралась со всем этим дерьмом, бабушка заболела и никто не счел нужным сообщить мне об этом? Ни Квирин, ни Элизьен, никто! Мое сердце билось так сильно, будто собиралось вот-вот разорваться.

– Врачи говорят, что у нее был инсульт, – продолжил папа. – Это случилось совершенно неожиданно. В саду. – Он сглотнул, попытавшись совладать с собой.

Я знала, как сильно он любил бабушку, хотя редко это показывал. Потерять ее было бы катастрофой, от которой нашей семье оправиться было бы трудно.

– Ты ведь знаешь ее. Она даже ничего не делала. Просто следила за порядком, а когда случился приступ, она упала и ударилась головой. – Он колебался. – Врачи очень обеспокоены. – Он погладил меня по щеке, и у меня из глаз потекли слезы. – Я не могу ничего тебе обещать, малыш. Мы не знаем, проснется ли она когда-нибудь.

– Ей нельзя умирать, – пробормотала я. – Можно мне к ней? Я могу ее увидеть?