Как ты ко мне добра…

— Ерунда это все. У тебя просто комплекс неполноценности, почему-то ты не уверена в себе. Почему?

— Не уверена в себе? Нет, я в себе уверена. Это ты во мне сомневаешься, потому что старт мы брали по-разному. Да мне, чтобы с тобой тягаться, надо было быть куда резвее, да я, если хочешь знать…

— Не хочу, знаю я все это, надоело. Кончать пора гонки, прибежали уже. Ну, чего ты хочешь? Стать министром строительства? Может, и станешь еще. Только зачем тебе это — не пойму. Поживи ты спокойно, пристально рассмотри, поподробнее, что вокруг тебя, — может быть, и расхочется гнаться, какое-нибудь другое занятие найдешь… Подожди, кажется, Женя!

— Вот и это у тебя вовремя вышло, чтобы последнее слово за тобой осталось. — Зоя засмеялась и вышла в коридор.

Вот он какой стал, знаменитый этот Женя, мужичок как мужичок, никакого виду. Но, видно, из упорных, глаза такие — не сдвинешь.

Пока они говорили, Лиза вышла на кухню, села на табурет и посидела немного просто так. Вот и все, кончилась Зойкина власть над ней, больше она не принимала ее всерьез. Задиристая девчонка, подумала она вначале. Нет, не то. Давно она выросла. Ей просто нравится унижать других, для нее это способ возвыситься самой. И вот уже стена, выросшая между ними, стала непреодолимой. Всё. Они чужие и чуждые навсегда, они — по разные стороны. А эти игры?.. За долгие годы столько всего насмотрелась Лиза, столько настоящего горя узнала, что не хотелось уже играть. Ах эти провинциальные страсти — кто с кем, кто в чем, кто сколько получает. Ерунда! Подумаешь, какие чудеса — ну он моложе, ну он хочет ребенка! Ну и что? Что здесь такого особенного? Жизнь как жизнь. У каждого — свои проблемы, а Зойка все еще хочет быть во всем исключительной.

Лиза зажгла газ, не торопясь ставила на огонь кастрюльки. В столовой она застала смешную ненатуральную картину: Зойка сидела напряженно, как на приеме у врача, жалко улыбалась и выглядела жалко в своей слишком короткой, не по возрасту, юбке. Уж не злорадствует ли она, Лиза, глядя на нее? Вот как охотно человеческая душа отвечает на зло — злом. Лиза подавила улыбку, нарочно медленно стала подавать на стол, поставила стопочки, бутылку. Женя звонил кому-то по телефону, договаривался, потом они все сидели за столом, тянули коньяк. Зоя курила, картинно затягиваясь дорогой сигаретой, разговор не клеился, было скучно. Связи порвались, все кончено было между ними.

И Зоя, спускаясь по лестнице, тоже со скукой и неприязнью вспоминала Вету, как она потускнела, погасла. То ли это случилось из-за волос, которые вдруг почему-то развились и потемнели, а без этих соломенных кудряшек сразу заурядным и невыразительным стало лицо: то ли что-то случилось внутри нее и придавило внутренний крепкий росток так, что даже знаменитая Веткина безоблачная невозмутимость, которая всегда так восхищала Зою и вызывала зависть, обратилась вдруг в равнодушие, в ничто. Нет, не понравилась ей Вета. И Женя тоже не понравился, невидный он был и хмурый. Вот, наверное, скучища — прожить с таким всю жизнь! И досадно было, что пришлось ей перед ними выламываться, просить. Но, в конце концов, наплевать на это, главное дело было сделано, он связал ее с каким-то типом, кажется даже профессором, и этот тип обещал ей помочь и время назначил без проволочек — на завтрашнее утро, и только это одно имело для нее значение, а все остальное было труха, муть. Что за дело ей до этой самодовольной парочки, у них там тоже у обоих рыло крепко в пуху, тоже и нагрешили, и напакостили. Вот отбила же Ветка мужа, и у кого? У Таньки Яковлевой! Это разве не позор! И девчонку заделали до брака, это все знают, так что нечего им уж особенно важничать, показывать перед ней, какие они выдержанные и воспитанные. А на самом деле — просто зазнавшееся дурье, серость! Зоя усмехнулась. Ну, серость, — может быть, это она и слишком, но и превосходство свое показывать у них нет оснований. Чем она хуже? Тоже начальство, наверное, не меньшее, а уж что касается дела, то в своем деле наверняка смыслит она побольше, чем эта домашняя клуша в своем.

На следующий день явилась Зоя в институт. В приемной профессора сидела целая толпа, но профессор вышел и сразу спросил;

— Кто здесь от доктора Елисеева?

И Зоя вошла в кабинет первой. Профессор ей тоже не понравился, был он молодой и губошлепистый, а к тому же не очень-то внимательный, ни смотреть ее, ни слушать ее объяснений не стал, задал пару пустых вопросов и записал что-то на календаре, ради этого и ехать не стоило, можно было позвонить по телефону, зря она только отпрашивалась с работы. Вот ведь люди, до чего не умеют организовать самую простую вещь, а тоже ведь профессор! Но ничего этого она ему, конечно, не сказала, сидела как паинька, сложив руки на коленях, пока он вел какие-то непонятные переговоры по телефону о том, кого куда переложить и где освободить место. Наконец он оторвался в очередной раз от телефона, сказал: