Читаем Как ты ко мне добра… полностью

— Ничего, потерпишь! Подумаешь, какая нежная! А дело вот в чем… Но, чтобы ты поняла, я должна рассказать о себе. Понимаешь, у меня двое, а я задумала третьего, и надо было уже уходить в декрет…

— Я тебя поздравляю! Ты молодец, Райка!

— Поздравлять пока как раз и не с чем. Не отпускают меня, понимаешь? Я бы, конечно, могла еще месячишко потянуть, но перед детьми стыдно являться в школу в таком виде. Ветка, у меня такой живот, что в обморок можно упасть, честное слово. А они меня не отпускают, требуют замену. Конечно, их тоже можно понять, ужасно все это не вовремя, вторая четверть идет, а другая химичка ногу сломала, лежит на вытяжении… Что же им делать, оставлять детей необразованными?

— Ну конечно, надо искать замену.

— Надо! А где ее найдешь в середине года? Вот я тебе и звоню.

— Мне? Но я никого не знаю…

— Ты меня не поняла, Вета. Я говорю о тебе, о тебе лично!

— Мне — в школу?

— Да, тебе. А что тут такого необыкновенного? С работой у тебя нелады, я знаю, химию ты сечешь, чего же еще надо?

— Ты с ума сошла! Мне сорок пять лет…

— Положим, пока еще сорок четыре. А потом, какое это имеет значение? Я уверена, тебе понравится в школе. Школа у нас замечательная, новая. И вообще у нас хорошо, и коллектив приличный, и директриса — отличная баба, вот увидишь. Ветка, честное слово, это — твое. Выручишь меня, а через год-полтора я вернусь, будем работать вместе, это ведь тоже чего-нибудь да стоит. Ну, что ты мне скажешь на прощанье?

— Я не знаю, это все как во сне. У меня ведь и образования специального нет, и всякая там педагогика, я в ней совершенно ничего не понимаю. Я и к Ольге-то своей не знаю, с какой стороны подойти…

— Ах, это потому, что она у тебя одна. А здесь будет сразу тридцать, в один миг вся дурь выскочит из головы, они тебя сами всему научат…

— Но это, наверное, и нельзя — без специального образования.

— Сейчас нам, подруга, не до жиру. Директриса все это берет на себя, согласует с роно, методисты тебе помогут, дадут необходимый материал, увидишь, это совсем не трудно.

— Мы говорим так, как будто все уже решено…

— Но ты же обещала постараться. Запиши мой телефон, завтра я буду ждать твоего звонка. Ты успеешь все обдумать до завтра? До свиданья, Ветка, я буду ждать!

Лиза положила трубку и закрыла глаза. Господи, да что же это такое! Прямо наваждение какое-то. Школа, ее зовут в школу! А школа для нее — это прошлое, самое прекрасное, самое драгоценное время в жизни. Конечно, сейчас, через столько лет… Сколько там лет прошло? Без малого тридцать! Конечно, все теперь переменилось. Она бывала в Олиной школе, все теперь стало по-другому, мальчики учатся вместе с девочками, раньше они об этом только мечтали, сейчас все стало интереснее, полнее, раскованнее… сможет ли она освоиться, понять… О господи, да о чем же она думает? Разве все это всерьез? Разве это действительно может быть с нею?

Она тревожно думала, как, какими словами рассказать об этом Жене? Что он скажет, что посоветует ей? Не потому ли она медлит, что боится его неодобрения? Значит, она уже решила? Она хочет?

Женя слушал ее серьезно, молча, подперев голову рукою и опустив непонятные свои глаза.

— А ты знаешь, — сказал он наконец, — чего-то такого я давно уже ждал. Это носилось в воздухе. Ты ведь хочешь туда пойти, правда, Лиза?

— Я не знаю. Поздно. Если бы это случилось десять лет назад!

— Какое это может иметь значение? Жизнь продолжается. Мне кажется, в этом что-то есть. Вот и будем мы с тобой вдвоем, как раньше — врач и учитель, самые главные люди. Мне это нравится, Лиза! Ну? Ну почему ты так боишься почувствовать себя счастливой? Почему? Я ведь знаю тебя, тебе хочется туда, ну признайся, хочется?

— Я не знаю, надо привыкнуть, привыкнуть к тому, чтобы делать то, что хочется… Не смейся, пожалуйста, надо мной, иногда быть счастливой — это тоже очень трудно. Я когда-то умела, но забыла, забыла, как это раньше получалось само собой. Я устала надеяться, и теперь все надо начинать сначала. Надо учиться, надо верить, что завтра может быть лучше, чем сегодня. Это такая ослепительно новая мысль! Завтра будет лучше, чем сегодня!

<p>Глава 20</p>
Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека «Дружбы народов»

Собиратели трав
Собиратели трав

Анатолия Кима трудно цитировать. Трудно хотя бы потому, что он сам провоцирует на определенные цитаты, концентрируя в них концепцию мира. Трудно уйти от этих ловушек. А представленная отдельными цитатами, его проза иной раз может произвести впечатление ложной многозначительности, перенасыщенности патетикой.Патетический тон его повествования крепко связан с условностью действия, с яростным и радостным восприятием человеческого бытия как вечно живого мифа. Сотворенный им собственный неповторимый мир уже не может существовать вне высокого пафоса слов.Потому что его проза — призыв к единству людей, связанных вместе самим существованием человечества. Преемственность человеческих чувств, преемственность любви и добра, радость земной жизни, переходящая от матери к сыну, от сына к его детям, в будущее — вот основа оптимизма писателя Анатолия Кима. Герои его проходят дорогой потерь, испытывают неустроенность и одиночество, прежде чем понять необходимость Звездного братства людей. Только став творческой личностью, познаешь чувство ответственности перед настоящим и будущим. И писатель буквально требует от всех людей пробуждения в них творческого начала. Оно присутствует в каждом из нас. Поверив в это, начинаешь постигать подлинную ценность человеческой жизни. В издание вошли избранные произведения писателя.

Анатолий Андреевич Ким

Проза / Советская классическая проза

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман
Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги