Как ты там?

У меня по коже вдруг побежали мурашки. На мгновение я показался сам себе персонажем фантастического романа, которому предлагают таблетку, чтобы изменить собственные психологические установки. Сбросить балласт рефлексии и заиметь недостающие качества – именно этого мне всегда не хватало.

Чтобы крепко стоять на земле и – как мне тогда казалось – не идти по жизни в слепую, я принимал на веру всякие концепции, вроде тех, что надо быть успешным и востребованным. Окружая себя разными символами, я получал зависимость от них и жил в обычной ловушке молодого жителя большого города, ничего не подозревая об этом. Вот почему подобный эффект меня сильно заинтриговал.

– Я вот «весы» по гороскопу, но мне мой знак не очень нравится. Какой-то он слишком рефлексивный и уравновешенный. Мне бы что-нибудь противоположное…

– Близнецы?

– Нет, это опять двойственность, а мне надо нечто действенное, типа «стрельца».

– Конечно, у меня есть Стрелец.

Илюша посмотрел на меня с любопытством, зная, насколько я в таких вещах осторожен.

– Ты действительно готов это попробовать?

– Да, мне хочется встряхнуться и ощутить перемены, а то я застрял этой осенью в образе какого-то погрустневшего Петрушки, который может превратиться в Пьеро, а я этого не хочу. Скоро зима и чтобы она стала для меня прекрасной, надо понять конкретную цель и работать над её достижением… Ну и выяснить насколько это отличается от обычного ЛСД.

После моих последних слов Арсений улыбнулся.

– Продукт очень чистый, – проговорил он, оторвав от одной из полос бумаги небольшой фрагмент, длинной в полтора сантиметра, – Это – Стрелец. Приятного аппетита.

Обрывок был оранжевого цвета. Я взял его и положил между страницами в «Московский дневник» Вальтера Беньямина – книгу, которая лежала у меня в сумке.

– Ну ладно, а мне дайте тогда моих «рыб», – неожиданно попросил Илюша, – Не хочу ловить чужие трипы, да и меня мой знак устраивает вполне.

И он молча принял в ладонь кусочек зелёной бумаги, хотя по его виду было ясно, что до сих пор не решил, нужно ему это или нет.

После этого Арсений, сочтя свою миссию выполненной, попрощался с нами и ушёл. Телефона он не оставил, только электронную почту. Возможно, он был уверен, что раз мы взяли его стафф, то обязательно попробуем, после чего окажемся на крючке и сами выйдем на связь.

В зале тем временем уже не осталось свободных мест, он наполнился гулким шумом голосов, затем из динамиков хлынула задорная музыка. А мы сидели и размышляли, как нам поступить с этими, на первый взгляд ни к чему нас не обязывающими «подарками».

Конечно, нельзя принимать от незнакомцев странные бумажки с непонятными веществами. Как немного мнительный человек, я даже вспомнил обстоятельства смерти поэта и писателя Бориса Поплавского. Какой-то знакомый уговорил его принять вместе наркотики, а сам оказался самоубийцей, которому было страшно умирать одному, вот он и прихватил поэта с собой на тот свет за компанию.

– Ты уверен, что никто из старых врагов не пытается подсунуть тебе это и таким образом отомстить? – на всякий случай поинтересовался у Илюши.

– Старых врагов здесь уже нет, а новых я пока не завёл.

– Тогда что будем с этим делать?

– Может прокатимся завтра на пароходике, пока навигация не закрылась? И там их употребим?

– Хороший план. Тогда я утром допишу для тебя концепцию для тех людей, которые придут в понедельник, и давай встретимся на Киевской.

Мы покинули ОГИ, когда там уже начинались пьяные танцы и попрощались у памятника Грибоедову, где я сел на тридцать девятый трамвай, поехав к себе в Замоскворечье.

На следующее утро, потратив несколько часов на написание текста, я, как и каждый день до этого, поехал в больницу, где лежала моя мама после второй операции, которая должна была убрать последствия неудачно сделанной первой. Там меня всегда накрывало ощущение медленной и необратимой тоски. Не смотря на свои частые посещения, я не мог долго там находиться – мне было тревожно и грустно, а желание как можно быстрее попасть в привычную среду и вытеснить из своих мыслей всё происходящее там, мешало мне воспитывать в себе сострадание.

В три часа дня мы вместе вышли из метро на площадь у Киевского вокзала – адского места, наполненного измученными пожилыми женщинами, торгующими чем попало, подозрительного вида шпаной с деревенским загаром и южным говором, мрачных милиционеров и каких-то стрёмных девиц в боевой раскраске, судя по их виду – безжалостных и опасных. Про местных же нищих Илюша сказал, что они хоть и недотягивают до индийских, ещё в детстве искалеченных таким образом, чтобы внушать людям ужас и сострадание, но пугают его гораздо больше из-за своего дикого нрава и непредсказуемого поведения.

Стараясь побыстрее миновать это место, мы попали на пристань, а купив билеты, заняли хорошие места на готовом к отправлению катере, полупустом благодаря ещё не завершённому рабочему дню.