Как ты там?

Самого отсчёта времени или пространства как такового здесь либо не существовало, либо оно подчинялось своим законам, поэтому в какой-то момент Артур с удивлением обнаружил нечто, напоминающее большую двухстворчатую раковину, как на картине Боттичелли о рождении Афродиты. Именно там, обхватив руками колени, сидела Адалана. Её длинные и прямые чёрные волосы скрывали часть лица, поэтому Артур не знал, заметила ли она его приближение.

– Адалана… – позвал он, подойдя совсем близко, – Ты меня слышишь?

Она не ответила.

– У нас большие проблемы, – продолжил Артур, – Поэтому ты больше не являешься нежелательной, мы хотим, чтобы ты вышла.

Она повернула к нему лицо, и её карие глаза показались ему совсём чёрными.

– А-а, это ты… – ответила она так, будто устала от него и пока не успела отдохнуть, – Спасибо за приглашение, но, знаешь, мне это совсем не надо. Я не хочу улаживать ваши дела…

– Никаких дел. Тебе надо только перетерпеть боль и добраться до нужного места, где нас вылечат. Иначе мы все умрём. Очень скоро.

– Да? – на лице Адаланы возникла заинтересованность, – И где это?

– Очень далеко, в другой части света. И сейчас две тысячи десятый год, а это означает, что Билли уже исполнилось пятьдесят пять.

Адалана печально вздохнула, ведь здесь, во внутреннем пространстве, оба они выглядели лет на тридцать.

– Я не хочу в такое старое тело.

– Если ты пройдёшь свою часть маршрута, то станешь пятой и сможешь принимать участие в голосовании.

– А если я откажусь, тогда вы освободите Эйприл? – немного помедлив, поинтересовалась она.

– Ну уж её точно нет.

– Хорошо, тогда я готова.

Адалана встала, и Артур подал ей руку, чтобы выйти из раковины, а когда они возвращались, попытался коротко рассказать ей, как изменился мир в её отсутствие и дать некоторые советы.

Так Адалана, впервые за много лет, «встала на пятно» и вышла на свет.

И ей очень понравилось, потому что она сразу рухнула в лето, там было море и безбрежное закатное небо, где красочные караваны облаков брели по своим маршрутам, а на горизонте возвышались острова причудливых очертаний.

Она плыла на большом корабле с высокой палубой, и рядом с ней полулежала очень необычная девушка, каких она видела только в кино или на страницах журналов. У неё была очень белая кожа и собранные в пучок мягкие шёлковые волосы.

– Привет, я – Адалана, – сказала она девушке и постаралась как можно мягче улыбнуться.

– А меня зовут Алла, и везу тебя и вас всех в безопасное место. Поэтому если я что-то говорю – меня надо слушаться и всё это делать… Понимаешь?

– Какая ты красивая, – прошептала в ответ Адалана, – Можно я возьму тебя за руку? Я тебе нравлюсь?

… Уже в сумерках они сошли с причала и Алла, оставив Илюше свой большой рюкзак, быстро договорилась с тайцем на скутере и ринулась на автобусную станцию, чтобы не терять времени и провести ночь по пути в Мьянму.

– Ты нас покидаешь? – расстроилась Адалана, которая всю поездку на пароме не отходила от неё ни на шаг.

– Вообще-то я пытаюсь спасти вам жизнь, – мрачно ответила Алла, а когда Адалана попыталась поцеловать её на прощание, тайский парень крутанул ручку газа и они тут же умчались.

Лицо Миллигана сразу приобрело какое-то печальное и потерянное выражение. Илюша вглядывался в него, первый раз за три года их знакомства наблюдая занявшую сознание Билли женскую личность и пытаясь обнаружить какие-то новые черты в его поведении.

Но отметил только одну особенность, свойственную именно Адалане, и это была не черта характера или речи, а, скорее, расстройство психики – оно проявлялось в коротких и непрерывных колебаниях глазного яблока в следствии «нистагма» – заболевания, вызванного какими-то нарушениями в нервной системе именно её личности. Это казалось необычным, но ведь даже результаты энцефалографии мозга у всех членов «семьи» были разными.

С наступлением темноты первоначальный восторг Адаланы сменился растерянностью, но Илюше всё же пришлось ненадолго оставить её одну с чемоданом, сумкой с картинами и двумя рюкзаками, убедив, что находиться здесь безопасно. Пообщавшись с торговцами едой, он почти сразу нашёл мужика с машиной, который вызвался отвезти их в местную гостиницу, потому что пилить в темноте до источников и там искать ночлег не имело смысла.

Они сняли двухместный номер с раздельными кроватями и кондиционером, а ночью действие обезболивающего закончилось. Билли лежал в «шавасане», его мелко трясло с обильным выделением пота. Раз в пол часа он со стонами поднимался и пил воду, почти сразу убегая в туалет, где его рвало, а возвращался оттуда с обмотанным вокруг головы мокрым полотенцем, жалуясь на дикую боль в висках.

Конечно, Илюша тоже не смог выспаться и, хотя перед рассветом приступ прошёл, уже в семь им надо было вставать, чтобы поскорей добраться до горячего источника, пребывание в котором должно замедлить и смягчить действие яда.