Как убежать от любви

– Да что тут объяснять, Заяц. Все просто. Каждый свою жизнь живет, как умеет. И поступки в жизни совершает по степени своего собственного чистоплюйства. Кто-то не может и не хочет по головам идти, а кому-то вообще непонятно – как можно по ним не идти, если что-то для себя ухватить можно. Вот и Маша твоя… Ну, соблазнилась она на то обстоятельство, что через тебя можно перешагнуть, тебя отодвинуть… И она очень довольна собой, наверное. Удалось-таки. А ты по-своему живешь, ты так не можешь. Внутреннее чистоплюйство не позволяет. И ты тоже собой довольна. Ты так живешь, да… Каждому свое в этой жизни, всем сестрам по серьгам. Кому чистоплюйство, кому нечестная добыча. Если эмоции убрать да все это взвесить на чашах, то абсолютная составляющая одинаковой получится. Понимаешь?

– Понимаю. И все равно обидно как-то. Нет, не из-за наследства… Просто обидно, и все.

– Это пройдет, Заяц.

– Да, наверное… А еще мне обидно, что я своего отца так и не успела узнать… Он ведь такой, знаешь… Сильный и в то же время слабый. Ты бы видел, как он перед могилой мамы на коленях стоял, когда мы на кладбище ездили… Он еще сказал, что маму всегда любил…

– Да, любил. Я знаю. Но он выбрал другой путь… Решил, что материальная жизненная составляющая важнее любви. Не осуждай его за это, Заяц. Опять же – каждому свое. Кому чистоплюйство, кому добыча. Твой отец предпочел второе…

– Я его не осуждаю, что ты. Спасибо и на том, что увиделись. Просто все это… Очень пережить тяжело. Такое чувство, будто у меня из-под ног опору выбили. Что делать, не знаю… Как дальше жить…

– Как все, Заяц. Как все. Окончишь институт, пойдешь работать. Я помогу тебе. Кстати, деньги у тебя есть? Подкинуть, может?

– Нет, не надо. Денег пока хватает.

– Но я все равно оставлю… Так, на всякий случай. Вдруг понадобятся.

– Ты что, до конца жизни меня собираешься содержать материально?

– Нет, не собираюсь. После института сразу работать пойдешь. Ты в какой области юриспруденции хочешь работать?

– Не знаю… Наверное, в гражданско-правовой…

– Хорошо. Понял. Я переговорю кое с кем насчет тебя. И соберись, Заяц, соберись как-то! У тебя скоро диплом, потом госэкзамены! Ну чего ты расквасилась, честное слово?

– Да, я соберусь… Но не сегодня. Сегодня у меня голова раскалывается…

– А… Это похмельный синдром называется. Это ж надо было целую бутылку виски за один присест уговорить! Этак и у здорового мужика с утреца похмельный синдром будет… Как ты еще с постели поднялась, удивляюсь! Живая и здоровая! Надеюсь, не будешь повторять подобных подвигов?

– Ой, нет…

– И не надо. В другой раз меня может и рядом не оказаться, учти. Я часто в командировки уезжаю.

– Учту… А кофе еще можно?

– Можно. Но лучше бы съела чего-нибудь.

– Ой, не хочу…

– Понятно. А может, пойдем, прогуляемся немного? На свежем воздухе быстрее отойдешь, и аппетит появится.

– Нет… Что-то голова кружится… Мне кажется, я со стула встану и упаду…

– Бедный, бедный Заяц. Ладно, отлеживайся сегодня. А я тебе что-нибудь на обед приготовлю… Хочешь, щец с кислой капустой сварю? Самое то для похмельного синдрома…

– Так ничего ж нет в холодильнике… Надо в магазин идти.

– Что ж, схожу, если надо. А чего это у тебя холодильник пустой, кстати?

– Да я не люблю покупать продукты… Нехозяйственная я. К тому же на диете сижу. Скоро лето, а у меня за зиму пара лишних килограммов образовалась.

– У тебя? Пара лишних килограммов? Да не смеши меня, Заяц! По-моему, через тебя можно на улицу смотреть, как через оконное стекло!

– Да ты не понимаешь ничего потому что! Есть у меня лишние килограммы, я же чувствую!

– Ну что ж… Жить будешь, если о килограммах думаешь. И то хлеб на сегодняшний грустный день. Ладно, иди, ложись, а я пойду большие продуктовые закупки делать…

Она снова уснула, и довольно крепко. Проснулась от вкусного сытно-мясного и слегка кисловатого духа, прилетающего волнами в комнату. И горло сжалось голодным спазмом – так вдруг есть захотелось! И сколько же она проспала, интересно? Значит, Саша успел и в магазин сходить, и щи свои «похмельные» сварить…

Потом они долго и со вкусом обедали. После щей была жареная картошка с грибами, и она подмела все дочиста, и откинулась на спинку стула, блаженно прикрыв глаза.

– Наелась или добавки дать? – смеясь, спросил Саша, глядя на нее.

– Нет, какой добавки… Уже некуда… Я и не помню, когда с таким аппетитом ела…

– Ну, тогда будем чай пить! Я к чаю пирожные вкусные купил. С курагой и орехами.

– О-о-о… После ужина – грибочки, после грибочков – блинчики… Жуткое селение! Теряю былую легкость…

– Не хочешь, как хочешь. Я сам съем.

– Ну ладно, одно пирожное я осилю. Так и быть…

– А как же потеря легкости, Маргадон?

– Ничего, Жакоб. Не волнуйся за меня, дружище. После бутылки виски мне уже ничего не страшно…

Рассмеялись оба, и Зоя вдруг ощутила, как же ей хорошо… Хорошо сидеть с Сашей за одним столом, хорошо разговаривать… Да просто ощущать рядом его присутствие – уже счастье. Вот оно, в воздухе висит, можно взять и руками потрогать… И ничего не надо больше. Вообще ничего.