Как убить президента или двойной футляр для фортепиано

А в торговой гавани скопились корабли со всего света. Из Финикии везут пурпур, из Аравии благородные масла, с Крита – медь в слитках, из Парфянского царства – кожи, из Нубии – рабов, слоновую кость и ладан. А вот и большая римская триера— она идет доставить солдатское жалованье в запечатанных сундуках: серебряные сестерции, золотые денарии с профилем Цезаря и крылатой Венерой-победительницей на реверсе. Охраняют груз преторианцы когорты Марка Муция Старшего, сподвижника Цезаря в Африканских походах, двухметрового великана, известного среди легионеров своим аппетитом. Говорили, что однажды, поспорив на три тысячи сестерциев, он съел зараз жертвенного быка, которого сам же и убил кулаком. Вот и сейчас Муций что-то ест, облизывая толстые пальцы: кажется, баранью ногу, остро пахнущую чесноком.

На берегу два строя лучников, затянутых в чешуйчатые кольчуги, раскрасили небо горящими стрелами, салютуя кораблю из Рима. Грянули флейты и барабаны. Жрецы приготовились к молитве. Неужели такой почет коробам с золотом? Нет, не только звонкую монету подгоняют к берегу гребцы, навалившись разом на все сто семьдесят весел, под выкрики надсмотрщика. Есть груз и поценней. В окружении рабынь, под большим зонтиком из птичьих перьев, возлежит на леопардовых шкурах, всматриваясь через крупный изумруд на родной берег, царица славная, владычица Египта – Клеопатра3.

Хвала Посейдону и Тривии, богине трех дорог, прибыла царица из Рима в добром здравии, но грустна. О, злосчастные иды4 марта! Не слушал Цезарь советов возлюбленной – поберечься не только врагов, но и друзей. Отвечал ей с усмешкой: «Лучше один раз умереть, чем сто раз ожидать смерти»

А ведь она все видела накануне, гадая, как учил ее халдейский оракул Мироний, в зеркале, отраженном в чаше с водой. Видела поверженную статую и смертельный удар Цезарю в затылок. Рана была небольшая, но кровь все равно обагрила тогу. От вида императорской крови обезумели заговорщики и уже тыкали заостренной бронзой, не ведая куда, ранив и себя, и друг друга.

Почему он ее не послушал? Почему она не смогла его удержать хотя бы чарами своей любви?

Сначала в ее отношении к Гаю Юлию была лишь благодарность. За то, что он освободил для нее царский трон, за то, что наказал наглых смутьянов – евнухов Потина и Ахилла, отобравших у нее законную царскую власть. Цезарь был лыс и в свое время добился от Сената права носить лавровый венок в любое время, когда ему заблагорассудится, а не только во время триумфа. Клеопатра изготовила для него смесь для ращения волос по старинному рецепту Птолемеев: жженые мыши, медвежье сало, зубы лошади и костный мозг оленя, все измельчить и втирать в голову. Но снадобье не помогало, хотя для Клеопатры это уже было неважно, она полюбила Гая Юлия Цезаря таким, каким он был: немолодым, плешивым, с горькими складками у рта.

– Отчего тебя прозвали Цезарь?

– Оттого, что во время родов меня вырезали из чрева моей матери. Но мать осталась жива, слава Артемиде Эфесской!

Клеопатре было двадцать, у нее было уже много мужчин. К Цезарю же она испытывала особое чувство – нет, не как к любовнику, а скорее как к отцу – она была ему послушна, гордилась им, он был для нее вроде самого ценного изумруда, от которого исходил священный свет. Когда Цезаря убили, Клеопатра бежала из Рима, она знала, как ее ненавидят этот старый болтун Цицерон, эти республиканцы, возжелавшие свободы.

– Сын мой, подойди ко мне, – сказала царица мальчику трех лет, одетому в короткую тунику и сандалии; на голову его был водружен золотой венок – это рабыни, играя с ним, нарядили его Фебусом, богом солнечного света. Ребенок, увлекшись игрой, бегал по палубе, резвился: то посмотрит, как ловко орудуют веслами гребцы, то подбежит к мачте и схватится за парус, то дернет выпушку из крашеного конского волоса на каске преторианца.

– Подойди ко мне, – повторила просьбу царица и обняла мальчика. – Я хочу сказать тебе что-то очень важное. Ты сын Цезаря, Цезарион, но ты и мой сын, Птолемей, поэтому наследник Египетского царства, – она дотронулась до его плеча. – Посмотри, этот знак – кобра, обвитая вокруг твоей руки, это священное тавро Птолемеев. Это твое право на могущество. Ты волен распоряжаться всем и вся на этой земле. Тебе принадлежат все богатства Александрии. Ты можешь любого засыпать золотым дождем и взять любую жизнь. Ты сравним с богами на Олимпе, а я, Клеопатра, не только твоя любящая мать, но и твоя верная служанка! Ты понял меня?

Но ребенок, махнув головой, уже побежал к рабыням, придумавшим для него новую игру.

Когда показался Фаросский маяк и очертания александрийского берега, преторианцы надели доспехи. Море было спокойное – ни ветерка – надежды на парус никакой, а только на рабов, прикованных к веслам. Муций блаженно о чем-то думал, прикрыв глаза: то ли просто щурился от солнца, то ли предвкушал вкус перепелок в вине – нигде их не делали такими сочными, как в Александрии. Подали лодки.