Как убить свою свекровь

Не двигаясь с места, сержант заглянул в блокнот и перелистнул страничку. Неужели он хочет сказать, что выписал штраф Резвушке и Папуле за парковку машины в неположенном месте?

– Так в чем же дело? – с наивным бесстрашием спросил Бен.

– Это некрасивая история, сэр, но я постараюсь не доставлять вам лишних страданий. – Неколебимый страж порядка выпрямился и собрался с духом. – Когда мистер Исаак Хаскелл и миссис Беатрис Таффер приблизились ко мне, на их телах отсутствовала одежда.

– Вы шутите! – Бен так стиснул мне руку, что я едва не упала от боли.

– Мне не за то платят жалованье, чтобы смешить публику, сэр, – деревянным голосом ответил сержант. – По словам мистера Исаака Хаскелла, миссис Таффер предложила ему поплавать при луне в первозданном виде. Когда вышеупомянутые лица вернулись на берег, они обнаружили, что оставили одежду в полосе прибоя и ее смыло в море.

– Не может быть! – Я покрепче обняла Бена, опасаясь, что он вот-вот рухнет в обморок и разобьет себе голову.

Ради своей матери он должен жить! С галереи донеслось приглушенное «ах!», и я испугалась, что сверху на нас хлынет поток слез. Любопытствующие с кухни почтили новость полузадушенным хохотом.

– Где наши… Адам и Ева? – сквозь стиснутые зубы осведомился Бен.

– При помощи полицейской… скажем, ноу-хау я открыл ваш автомобиль, сэр, и доставил правонарушителей сюда, сделав им устное предупреждение об оскорблении общественной нравственности. Будь это подростки, сэр, я бы забрал их в участок. – Под грубым мундиром сержанта билось золотое сердце! – Но у меня самого есть родители, и я знаю, каково с ними приходится.

Брови Бена сошлись на переносице, как прутья тюремной решетки.

– Можете не беспокоиться, передайте мистера Исаака Хаскелла в мои надежные руки!

– Да, сэр, надеюсь, вы ему спуску не дадите! – Сержант захлопнул и убрал блокнот. – Я велел леди и джентльмену оставаться в машине, пока не переговорю с вами. Пусть попотеют со страху…

– Ну нет уж, дорогуша! Станем мы париться в духотище, пока вы тут ля-ля разводите!

Голос Резвушки был полон праведного гнева. Стыд и срам! Из темноты разжиревшим кенгуру прискакало одеяло, в которое были завернуты сразу два человеческих тела. Этим одеялом Бен прикрывал дыры на обивке заднего сиденья нашего древнего «хайнца».

– Как здорово, что мы нашли эту тряпицу! – хихикнула Резвушка. – А то мой суслик весь покрылся гусиной кожей.

Бедная Мамуля! Чудо еще, что она не прыгнула с галереи. Ну и нахалка эта Таффер! Резвушка так и приплясывала от смеха. Мало того, она отпустила свой край одеяла, чтобы бесстыдно голой рукой ткнуть сержанта под ребра.

– О мой рыцарь в полицейском мундире! Как мы ему обрадовались, а, суслик?

Папуля ничего не ответил. Шагнув на порог вместе со своей сиамской близняшкой, он сдался в руки судьи Бентли Т. Хаскелла.

– Сын, нечего пялиться на нас, как на двухголового урода в цирке. Все мужчины ошибаются в жизни не раз и не два, а у меня есть масса оправданий… Уж в этом ты обязан со мной согласиться!

Карие глазки-маслины Папули смотрели скорбно, даже лысина побледнела.

– Это вино из одуванчиков, которым вы меня опоили, – страшная штука… А тут еще я с твоей матерью поссорился. После тридцати восьми лет совместной жизни взять и выгнать меня из дому, разорить и выставить на посмешище…

– Она сама толкнула вас в мои объятия! – Вздох Резвушки чуть не сорвал с них одеяло. – Но боже упаси, Мэгги, не подумай чего плохого. Между нами ничего не было, мы просто поплавали нагишом, как ребятишки.

– За себя говори! – взревел Папуля. – В этой ледяной воде я почувствовал себя на все сто лет, а когда вылез – постарел еще на сто!

– У меня нет времени тебе сочувствовать. – Бен похлопал по карманам халата, словно разыскивая запасной ключ от машины. – Если сержант Бриггс будет так любезен подождать, пока ты и миссис Таффер наденете что-нибудь приличное, ты сначала доставишь миссис Таффер домой, потом отвезешь сержанта в участок, а после отправишься в «Темную лошадку», где и переночуешь. Очень надеюсь, что за остаток ночи ты не угодишь в тюрьму, а я пока пойду и проверю, не слышала ли Мамуля, что тут происходило. Если нет – хвала Господу за чудеса его.

Бедный мой ягненок! Он даже и не подозревал, что Магдалина слышала каждое слово. Сердце мое исходило кровью, когда Мамуля обнаружила свое присутствие:

– Хвала Господу, что ты у меня есть, сын. По крайней мере от моего грешного союза с этим… Иудой… у меня осталось хоть что-то хорошее.

Мы подняли головы и увидели, что Магдалина стоит на галерее: женщина, для которой серенада любви превратилась в погребальный плач.

– Только не воображайте, будто я расстроилась. Вовсе нет! Исаак и Бетти могут развратничать и дальше сколько их грешным душам угодно. В конце концов, они свободны как ветер. Поэтому извините меня, я лучше вернусь к себе в спальню и переставлю мебель. Ради нескольких дней я еще могла бы примириться с таким интерьером но, раз уж теперь мне суждено окончить свои дни в этом доме, я бы хотела, чтобы моя комната обрела мало-мальски приличный вид.