Как убивали Бандеру

В этом загадочном городе, пропитанном дымом каминов и трубочного табака, овеянном добрым элем и вересковым Джоном Ячменное Зерно, я уже четвертый год трудился на благородной ниве разведки под личиной второго секретаря советского посольства. И грянул День! В суровую тягомотину будней ворвалась киноделегация во главе с кинематографическим начальником и великолепным режиссером Львом Кулиджановым в сопровождении двух кинозвезд – Нины Меньшиковой и Натальи Фатеевой. Лев Александрович, осанистый и благородный, оказался таким же фронтовиком, как и мой друг, советник по культуре Всеволод Софинский, так что вклиниться в делегацию было несложно. Церемония знакомства, обмен любезностями и прочее цирлих-манирлих, небольшой прием, мы предлагаем очаровательным актрисам осмотреть город – и через некоторое время мы уже в самом злачном заведении столицы Cafe de Paris, почти рядом со знаменитой Пикадилли. Ребята мы были шустрые и размашистые, на столике появились французское шампанское, а также бутылка шотландского виски с измерительными рисочками (цены на спиртное зашкаливали, как во всех подобных кабаках). На сцене дрыгали ножками, мой друг по русской привычке непрерывно подливал виски, не замечая буржуазных рисочек (англичане обычно не позволяли более 1–2 рисочек, мы же ухнули целую бутылку). Я временами посматривал на Наташу и даже что-то плел для поддержания общего счастья, но вдруг почувствовал, что таинственные флюиды сначала пощипывали, потом начали покалывать, и к концу ужина уже застряли в горящем сердце. Это было ново, такого в жизни еще не наблюдалось. Беседовали о разном – от Бисмарка до насморка, – к концу трапезы принесли счет, равный одной месячной зарплате, но я расплатился так небрежно, словно шиковал в этом заведении чуть ли не каждый день. Писать о красоте Натальи Фатеевой стыдно, это уже говорили и писали тысячи. Что это было? Обаяние, ведьмины чары? В любом случае капкан захлопнулся, моя бедная голова атрофировалась, и на следующий день мы уже метались на моей юркой «Форд» – газели по графству Кент (в него входит большая часть Лондона), благо жена уехала в Москву, отпустив козла в огороды. Сначала надлежало потрясти Наташу чудом архитектуры Кристофера Рена, собором Святого Павла, затрапезными улочками, где бродили Диккенс и Джек Потрошитель, ухоженными аллеями Гайд-парка, по которым скакали элегантные принцессы и герцогини, и ослепительным бурлеском Риджент-стрит и Пикадилли… Позднее я сложил свои страстные стансы:

Заиндевевшая в мехах,
Твоя чертовская улыбка,
И блеск огней, как Темза, зыбкий,
Застывший вдруг в твоих глазах.
Толпа с бокалами ревет,
Машина рвется влево, вправо,
Нам запеченного омара
Гаваец через зал несет.
Как жаль, что это не кино,
Что я не тот герой повеса,
Что нет той дымовой завесы,
Чтоб отделиться от всего!
Ты на меня глядишь в упор –
О, взгляд твой, синий и осенний!
Так крокодилы разговор
Ведут в игрушечном бассейне…

Да, именно туда, в гавайский ресторан «Бичкомер» в аристократическом районе Мэйфер вело нас, очарованных странников, провидение. Ресторан действительно потрясал своей необычностью: в вестибюле располагался мини-зоопарк, там среди лиан чирикали райские птички, ворчали тигрята, важно извивался удав и барахтались в прудике крокодилы. И разноцветные, подобно китайским фонарикам, симпатичные попугаи вокруг! Ну как тут без омара? Помните у Николая Гумилева? «Дело важное нам тут есть, / Без него целый день был пуст – / На террасе отеля сесть / И спросить печеный лангуст!»

И прибыл омар. Крокодилы смотрели друг на друга, пили шампанское «Вдова Клико», улыбались. Повеса – это не я, а мой соперник, английский шпик Джеймс Бонд из фильма «Голдфингер», однако о моей принадлежности к секретной службе Наташа могла только догадываться, поскольку большинство интеллигенции считало (и считает), что в посольствах служат одни шпионы. (Всю жизнь я представлялся сотрудником МИДа.) А у нас уже горели глаза и без омара. Далее события развивались пламенно и стремительно: на машине мы домчались до моего дома (недалеко от Гайд-парка, снимали на две семьи особнячок с гостиной внизу и тремя комнатами на втором этаже), на пути я профессионально проверялся на случай следования вездесущей английской наружки, было уже за полночь, по мягкому ковру мы осторожно ступили в дом, боясь потревожить спящих наверху соседей, шампанское пить не стали, уютно расположились на ковре… О, этот счастливый, пушистый ковер!