Как укротить сердцеедку

Он убрал руки Мии со своей груди и впился губами в ее губы. Боже правый, он жаждал ее поцелуя больше всего на свете.

Когда она ахнула, Никандрос тут же воспользовался преимуществом, и его язык проскользнул в ее рот. Мия тихо застонала и больно вонзила ногти в его грудь.

Никандрос запустил руки в ее волосы и притянул к себе. Мия страстно отвечала на его поцелуй, покусывая и облизывая его нижнюю губу в чувственной игре, которая никогда бы не надоела ему.

Боже правый, Мия запомнила, что ему нравилось, и ласкала его с такой жадностью, что он задыхался от охватившей его страсти.

На этот раз он собирался взять ее грубо, без нежностей и показать, что она не сможет отвергнуть его. По крайней мере, от своего тела.

Мия запрокинула ногу ему на бедро, прижавшись к нему своим лоном, из которого лучилось тепло. И Никандрос начал двигать бедром, потирая его, одновременно целуя и лаская чувственные губы Мии.

Ее стоны, машинальное сжатие бедер и покачивание ими сводили его с ума.

Но тут Никандрос вспомнил ее слова о том, что он хорош как любовник, но из него не получится ни мужа, ни отца.

Он мог овладеть ею прямо здесь у стены, влажной от пара ванной комнаты, и она не смогла бы противиться ему. Но силой воли, которую Никандрос даже не подозревал в себе, он оттолкнул Мию мягко, но решительно, и его пронзила мучительная боль.

Мия пошатнулась и прислонилась к стене. Ее приоткрытые губы были припухшими, волосы спутанными, а глаза блестели.

– Ник?

Никандрос провел большим пальцем по ее нижней губе, влага на них напомнила ему о других местах ее тела, которых ему хотелось коснуться и ласкать.

– Мия, ты хочешь, чтобы я продолжил?

Она густо покраснела и отстранилась.

– Я…

– Радость моя, я могу овладеть тобой прямо у этой стены, но мне больше не интересна роль твоего жеребца.

Мия буквально вылетела из комнаты.

Никандрос прошел в гардероб и оделся. Его тело мучительно ныло от неудовлетворенного желания.

То, как он повел себя с Мией, казалось ему не победой, а каким-то дешевым трюком, а такие вещи были не присущи ему.

Но она каким-то образом с завидным постоянством проникала под его кожу, пробуждая в нем чувства, которым не следовало поддаваться.

Мия ждала его в спальне, прислонившись к изголовью огромной кровати.

– Я хочу переехать в другие апартаменты.

У Никандроса не было настроения спорить, но он также заметил страх, промелькнувший в ее взгляде, прежде чем она успела замаскировать его отчужденностью.

Неужели Мия по-прежнему считала, что он умрет так же, как и Брайан?

– Моя невеста будет спать в моей спальне.

Он посмотрел на мокрое пятно на ее платье, сквозь которое проступали тугие соски, и у него тут же пересохло во рту.

Никандрос зашел обратно в гардеробную и достал из шкафа Мии аккуратно сложенную футболку, которую небрежно бросил ей.

– Тебе нужно переодеться.

– Мое платье в полном по… – Она посмотрела на себя и прижала футболку к груди.

Мия застонала и закрыла глаза, желая, чтобы ее тело немного остыло. Но мучительная пульсация внизу живота, которую пробудил Никандрос, никак не унималась.

Ей следовало извиниться, но ее благие намерения тут же улетучивались, как только она оказывалась рядом с ним. Никандрос доводил ее до безумия, а сам, казалось, не терял ни капли самообладания.

– Никандрос, мне нелегко.

– Ты думаешь, мне легко?

– А разве нет? Ты привык добиваться своего во всем. Создается такое впечатление, что весь мир готов потакать твоим прихотям. Вместо того чтобы объясниться, я сыграла тебе на руку своим дурацким замечанием. И теперь ты ведешь себя со мной так безжалостно.

– Позволь, о каком дурацком замечании ты говоришь?

– Я сказала, что ты годишься только для секса. Я не хочу, чтобы ты подумал, что я роковая женщина, которая выбирает себе мужчин для секса, а потом холодно отправляет их в отставку. Я всего лишь хотела тогда сказать, что мы вызываем друг в друге все самое худшее.

Никандрос молча смотрел на нее с любопытством, и она продолжила:

– Все эти годы мы находились вдалеке друг от друга, и я никогда не подозревала, что ты можешь быть таким безжалостным. Мне казалось, что тебе достаточно твоей харизмы и мужского обаяния, чтобы добиться своего.

– Даже не знаю, как мне воспринимать твои слова. Как оскорбление или в качестве комплимента.

– Ты был другим человеком, когда пригрозил, что расскажешь все репортерам, если я не соглашусь поехать с тобой в Дрэкон.

Он вздохнул и немного расслабился.

– Всю свою жизнь я боролся за свое место под солнцем. Здесь, в Дрэконе. С отцом. С братом. С Элени. И когда я не нашел его, я уехал и сам создал его в другом месте. Мия, я не привык отказываться от желаемого. И не люблю, когда меня используют во имя чего бы то ни было. Во мне тогда просыпаются самые худшие качества. И я не могу извиняться за то, что собираюсь сделать снова.

– Но разве той ночью мы не использовали друг друга?

– Да. Но мы были честными друг с другом. И как бы ни началась та ночь, беременность все изменила, не так ли?