Как управлять поместьем: пособие для попаданки (СИ)

Народ в Даниловке живет по большей части бедно. Я однажды зашла в гости к Варе и Стеше, так у них в доме не нашлось даже лишней ложки, которую они могли бы мне предложить. И изба топилась по-черному, отчего все стены были темными, а учитывая маленькие окошки, сквозь которые свет едва проходил, трудно было понять, как женщины в такой обстановке могли заниматься рукоделием.

Я даже пожалела тогда, что к ним привернула – до того смущенными чувствовали себя и Варвара, и ее мать. И только Стешка по-детски радовалась моему приходу. Но даже она осознавала разницу между их избой и самой захудалой комнатушкой во флигеле для прислуги и подаренную на Рождество куклу домой не принесла.

Я понимала – откуда тут взяться достатку, если половину недели они трудились не на своих полях, а на барских. Вот и зарастали сорной травой крестьянские наделы, и без того отведенные на самых худших землях.

Поэтому доверия к словам Сухарева у меня не было никакого. Он многого не понимал и не принимал. И любое нововведение встречал в штыки.

– Да испокон веков, Анна Николаевна, сохой пахали! И ничего, без хлеба не сиживали. Так зачем же что-то менять? – искренне недоумевает он. – Вот, извольте, ваше сиятельство, взглянуть не преполезнейшую книжицу князя Ростопчина, – и цитирует: – «Сколь английское обрабатывание земли может быть выгодно в окрестностях больше городов, столь бесполезно, или лучше сказать невозможно всеместно для России в теперешнем ее положении».

К нынешнему разговору он подготовился основательно. Но только я тоже с этой книгой уже ознакомилась. И написана она была уже полвека тому назад, а с тех пор, согласно всё той же «Земледельческой газете», многое изменилось. Так, Вольное экономическое общество провело уже несколько конкурсов для изобретателей новых конструкций плугов. И наш, российский, колонистый, или южнорусский плуг, оказался столь интересной моделью, что послужил образцом для создания в Англии плуга англо-болгарского.

Но у Сухарева всё сводится к деньгам.

– Оно, конечно, можно было бы и плуг опробовать, – задумчиво жует он длинный ус, – но только плуг не в пример сохе тяжелее – одна лошадь его, поди, и не утащит. А где же мы дополнительный тягловый скот возьмем?

На это я возражаю, что есть и более легкие, висячие плуги. Вот, например, рязанский – и тычу в картинку в газете. Или вот – полупередковый плуг с рамой на колесах.

Да, полностью металлический плуг куда дороже деревянной сохи с железными наконечниками, но ведь и куда эффективней!

Там же, в газете, указаны и цены, изучив которые, Сухарев приходит в ужас:

– Да мыслимое ли дело – за какую-то штуковину целых двадцать рублей платить? Никто из наших крестьян себе такое позволить не сможет. Да у нас, поди, во всей Даниловке двадцати рублей не наберется.

Тут я его вполне поддерживаю – у крестьян, конечно, не наберется. Поэтому и должны мы эти орудия на свои деньги купить.

– Это как же так? Мы купим, а они пользоваться станут?

Я поправляю его – на наших же полях они их и опробуют. А мы понаблюдаем, сравним.

– Да загубят они всё, – он машет рукой. – Вот и выйдет бесполезная трата денег. Им ничего нового в руки давать нельзя – народ темный, неграмотный.

И всё-таки я настаиваю на своём, и на ближайшей сельскохозяйственной ярмарке мы покупаем новенький плуг. Да, один плуг погоды нам в хозяйстве не сделает, но нужно же с чего-то начинать.

К тому же, несмотря на мое желание опробовать что-то новое, я и сама понимаю – здесь, на севере, на бедных почвах, нет нужды в глубокой вспашке, а значит, возможно, именно Сухарев окажется прав, и соха принесет больше пользы, чем отвальной плуг. Но не попробуешь – не узнаешь.

Доверить новое орудие управляющий соглашается только Вадиму Кузнецову (тот – один из немногих, кто умеют читать и писать). Я не возражаю.

Посмотреть на то, как новый плуг проложит первую борозду, на поле высыпали не только крестьяне, но и все дворовые, и я с тетушкой, и даже доктор Назаров. Захар Егорович берет горсть земли, крепко сжимает в кулаке, а когда бросает ее, она рассыпается. Он удовлетворенно кивает – можно начинать пахать.

Дело не сразу идет на лад, но уже к обеду Кузнецов освоился, и борозды стали получаться одинаковой глубины и ровные, будто прочерченные по линейке.

Сев тоже начинаем по приметам. Овёс – после того, как распускается береза, ячмень – как только расцветает можжевельник.

Первый день сева – праздник. Батюшка служит молебен, и на пашню первым ступает ребенок в рубашке кипенно-белого цвета с лукошком в руках. Идет он босиком, неторопливо, горсть за горстью бросая зерно.

От этой картинки у меня почему-то на глаза наворачиваются слёзы – я словно прикасаюсь к чему-то родному, исконному, к чему подсознательно тянется естество каждого, кто живет на нашей земле.

28. О вате – полезной и неизвестной