Как управлять рабами

Мы уже приступили к этим закускам, когда ввели Трималхиона, при музыкальном сопровождении. Он расположился на груде маленьких подушек. Его бритая голова торчала из алого плаща, а вокруг шеи – салфетка с широкой пурпурной полосой, как у сенатора. На мизинце левой руки – массивное позолоченное кольцо, а на следующем пальце – немного поменьше, из чистого золота с припаянными железными звездочками. А потом, на случай если эти драгоценности не будут видны, он обнажил правую руку, украшенную золотым браслетом и браслетом из слоновой кости с пластинкой из чистого золота. Но хуже всего в этой безвкусице было то, как он ею гордился. Когда Трималхион увидел мою ухмылку, то явно пришел в раздражение.

– Над чем смеетесь? – спросил он. – Вы, конечно, римский господин, но и я человек среди людей. Я не должен никому ни копейки. Под судом никогда не бывал, у меня нет никаких долгов. Теперь вот я купил недвижимость… разные серебряные изделия… у меня дома двадцать слуг и собака! Я стал членом Коллегии шести жрецов Августа. Я даже выкупил рабыню, с которой жил, так что никто не будет ее теперь лапать.

– Ну ладно, хватит, – ответил я.

Но остановить поток его слов было нелегко.

– Вы не знаете, каково это – быть рабом. Как я ненавидел, когда вы, чванливые римляне, подзывали меня: «Мальчик, поди сюда!», особенно если это делал молокосос, у которого еще и пушок на подбородке не вырос. Или когда от тебя ждут, что ты принесешь им ночной горшок. Или когда у тебя в животе бурчит от голода, ты пожираешь глазами недоеденные кремовые пирожные на столе и вовсе не тронутых цыплят, но тебе говорят, что с хозяйского стола ничего брать нельзя, такая еда – не для рабов. Но что бесило меня больше всего, так это когда господа называли нас, рабов, жадными обжорами, хотя нам ничего подобного вообще не доставалось. Вы не хуже меня знаете, Фалкс, что все римляне покупают рабов, чтобы покрасоваться и пустить пыль в глаза, а не только вольноотпущенники. Все мы покупаем их, сколько сможем, – не из-за того, что мы так нуждаемся в их труде, а просто чтобы продемонстрировать окружающим, как мы богаты и какие мы важные птицы.

Комментарий

Освобожденные рабы не оставляли своих хозяев, чтобы действительно жить на свободе. От бывших невольников ожидалось, что они будут демонстрировать почтительное отношение к человеку, который теперь считался их покровителем (патроном), и в качестве зависимых от него лиц они были обязаны оказывать ему определенные услуги. Предоставление таких услуг могло быть подтверждено через суд, если вольноотпущенник отказывался их предоставлять. Юридически хозяин больше не мог применять к бывшему рабу физические наказания, но есть пример судьи, отказавшегося рассматривать жалобу вольноотпущенника, который расценил полученные от патрона пощечины как унижение своего достоинства. Письма Цицерона его умному и образованному бывшему рабу Тирону содержат ряд шутливых угроз: он говорит, что следовало бы задать Тирону хорошую порку за то, что тот не отвечает на письма. Похоже, что хозяева продолжают общаться с бывшими рабами в определенной манере, которую они без сомнения считают «веселой», но мы понимаем: для того, кто находится «на том конце провода», веселой она не является. См. статью Мэри Бирд «Переписка Цицерона: книга, составленная из писем» в книге: P. Wiseman. (ed.) Classics in Progress: Essays on Ancient Greece and Rome. P. 103–144[27].

После освобождения из рабства многие из бывших рабов упорно трудились, чтобы достичь того, чего не смогли добиться в подневольном состоянии. Их гордость своими достижениями лучше всего видна в сохранившихся надписях на надгробных плитах; умершие обычно изображены одетыми в тоги, которые могли носить только свободные граждане. Некоторые из бывших рабов достигли необычайного богатства и власти. Конечно, эти немногие счастливчики представляют лишь верхушку айсберга. Но было и бессчетное число тех, кто хотя бы немного поднялся по социальной лестнице и так или иначе улучшил качество жизни для себя и своей семьи.