Как узнать волю Божию?

Для того чтобы понять, что такое Божественная любовь, необходимо осознать, что значит «бесстрастие». Давайте рассмотрим 29-ю и 30-ю главы «Лествицы» преподобного Иоанна Лествичника. 29-я ступень называется «О земном Небе, или О Богоподражательном бесстрастии и совершенстве, и воскресении души прежде всеобщего воскресения». В Апокалипсисе говорится о первом и втором Воскресении. Воскресение и жизнь – это виденье Бога. Иоанн Лествичник пишет: «Вот уже и мы, лежащие в глубочайшем рве неведения и во тьме страстей, и в смертной сени тела сего по дерзости своей начинаем любомудрствовать о земном Небе. Великолепие тверди суть звезды, а украшение бесстрастия – добродетели; ибо бесстрастие, как я думаю, не иное что есть, как сердечное Небо ума, которое все коварства бесов считает за детские игрушки». Появляется земное Небо ума, т.е. человек доходит до вершины космоса внутри себя. Для отцов Церкви различим образ макрокосмоса и микрокосмоса. Например, святитель Григорий Богослов говорит, что человек – это большой мир в маленьком. Макрокосмос – это материальная Вселенная, а малый космос – это люди, которые имеют предел. И Иоанн Лествичник пишет, что в человеке существует предел – «земное Небо ума», это бесстрастие, на котором как звезды светятся добродетели. Поэтому для человека, поднявшегося к этому Небу, обладающего бесстрастием, все бесы подобны детским игрушкам.

«Итак, истинно бесстрастным называется и есть тот, кто тело свое сделал нетленным, ум возвысил превыше всякой твари, все же чувства покорил уму, а душу свою представил лицу Господню, всегда простираясь к Нему, даже и выше сил своих». Тело и чувства полностью покорны уму, который помышляет только о Божественном, касается только Божественного.

«Некоторые говорят еще, что бесстрастие есть воскресение души прежде воскрешения тела, а другие – что оно есть совершенное познание Бога, какое мы можем иметь после Ангелов. Итак, сие совершенное совершенных несовершаемое совершенство, как сказал мне некто, вкусивший оного, так освящает ум и исхищает его от вещественного, что часто, впрочем, по достижении сего Небесного пристанища от жизни в теле восхищением на Небо возносит к видению. О сем говорит псалмопевец, который, может быть, собственным опытом познал это, „яко Божии державнии земли зело вознесошася“ (Пс. 46, 10). Таков был и тот египтянин, который при молитве с другими не мог оставлять надолго простертыми руки свои к небу». Слова «совершенное совершенных несовершаемое совершенство» значат, что человек прикасается к предельному совершенству Бога и чувствует, что оно беспредельно, его более нельзя усовершенствовать. Совершенство для человека заключается не в том, чтобы на земле только и развивать свои естественные силы, а в том, когда он касается невидимого совершенства Творца. Тогда человек останавливается перед этим великим совершенством – бездной Божественной жизни. Как говорит святитель Григорий Богослов, «внимательно посмотрите на Бога – это огромная сияющая бездна, которая не имеет начала, поэтому Он и называется безначальным. Бытие Бога простирается дальше всякого конца, поэтому Он бесконечный и бессмертный, а когда все сведете воедино, Бог предстанет вечным». Избранники Божии уже на земле превознесены в том смысле, что видят небесные реальности.

«Между бесстрастными, – продолжает преподобный Иоанн Лествичник, – один бывает бесстрастнее другого. Ибо иной сильно ненавидит зло, а другой ненасытно обогащается добродетелями. И чистоту называют бесстрастием, да и справедливо, ибо чистота есть начало общего воскресения и нетления тленных. Бесстрастие показал апостол Павел, написавший: „Ум Господень имамы“ (1 Кор. 2, 16). Бесстрастие показал Антоний Великий, сказавший: „Я уже не боюсь Господа, но люблю Его“. Бесстрастие показал преподобный Иоанн Колов, который молился, чтобы опять обратились на него страсти. Кто прежде будущей райской светлости удостоился такого бесстрастия, как Ефрем Сирин? Ибо Давид, столь славный между пророками, говорит ко Господу: „Ослаби ми да почию“ (Пс. 38, 14), а сей подвижник Божий взывал: „Ослаби ми волны благодати Твоея“. Та душа имеет бесстрастие, которая приобрела такой же навык в добродетелях, какой страстные имеют в сластях (страстях)». Как у алкоголика есть опыт упивания, так у бесстрастного есть опыт в добродетелях.