Как узнать всё, что нужно, задавая правильные вопросы

Когда вопросы становятся личными и страсти накаляются, Терри предпочитает передать ведущую роль в разговоре своему собеседнику: «Не бывает такого, что я просто сажусь и начинаю задавать людям вопросы об их сексуальной ориентации или религии. Такие темы должны сами всплывать в разговоре об их работе или о чем-то еще».

Эмпатия играет здесь ключевую роль. «Я пытаюсь представить себе, каково быть этим человеком, — объясняет Терри. — Как он мог себя чувствовать, когда делал или переживал что-то? И есть ли что-то похожее в моей жизни — не потому, что я хочу поговорить о себе, а потому, что я хочу это понять, увидеть в этом смысл».

Когда Терри брала интервью у известного писателя Мориса Сендака, ее эмпатические вопросы привели к уникальному моменту.

Сендак, автор сказки «Там, где живут чудовища» (Where the Wild Things Are) и других книг, которые знают и любят дети по всему миру, был непростым человеком, замкнутым, но глубоко творческим. Он мог превратить мрачную реальность в приключение, в детскую игру. Он открыто провозглашал себя атеистом. Уже ближе к концу жизни он признался в своей нетрадиционной сексуальной ориентации. В сентябре 2011 г., когда в Новой Англии наступала осень, он говорил с Терри по телефону. Ему было восемьдесят три года, и здоровье подводило его. Его партнер скончался, и теперь единственным товарищем было одиночество. Но Сендак только что выпустил «Бамбл-Арди» (Bumble-Ardy), книгу о поросенке, который на свой девятый день рождения первый раз решил устроить себе праздник. Это сказка о взрослении и о том, как оставаться юным, о праздниках и обычаях, о любви и прощении. Терри прежде уже много раз брала интервью у Сендака. Они знали друг друга много лет. Он доверял ей. В ее голосе слышалось обожание. Она поздравила его с выходом новой книги и спросила просто:

Как вы поживаете?

Голос Сендака звучал устало и безразлично.

«Мне тяжело», — признался он. Он стал уже «таким старым». Он продолжает работать, но для него уже не имеет значения, выйдут ли новые книги. Время, которое у него осталось, осталось «для меня, и только для меня одного». Сендак рассказал о смерти своего издателя и его супруги. «Я плачу, — сказал он. — Я должен как-то справиться, но это очень, очень сложно».

Вопрос может быть искусством. Следующий вопрос Терри оказался подобен талантливому мазку на холсте. Слыша в словах Сендака одиночество и мысли о смерти, она спросила:

Вы ведь пережили многих из тех, кого любили?

«Да, конечно, — ответил он. — И поскольку я не верю в потусторонний мир, в жизнь после смерти, я понимаю, что это все. Когда они умирают, в моей жизни их больше нет. Они ушли навсегда. Пусто. Пусто. Пусто».

Терри признала: «Когда друзья умирают, можно усомниться в своей вере». Она знала, что Сендак не верит в Бога и отвергает религию. Но все же ей было интересно, неужели в его мыслях о собственной смерти нет никакой духовной составляющей?

Ваш атеизм по-прежнему крепок?

«Да. Я не печалюсь оттого, что старею, — сказал он. — Я не печалюсь о том, что впереди. Я плачу лишь оттого, что мои друзья уходят раньше и моя жизнь пустеет. — Он заговорил о столетних кленах, растущих у него за окном. — Я вижу, какие они красивые. Теперь у меня есть время, чтобы рассмотреть, насколько они красивы. Так что старость — это благословение».

Терри поблагодарила Сендака, думая, что интервью подошло к концу, но тут разговор принял самый интересный оборот. Она услышала что-то за его словами. Она уловила тон его голоса, то, как мысли крутились у него в голове. Она решила продлить этот момент.

Гросс: Знаете, я на самом деле очень рада, что у нас получилось поговорить, потому что, когда услышала, что у вас выходит книга, я подумала — вот прекрасный повод… позвонить Морису Сендаку и поболтать.

Сендак: Да, мы же всегда так делаем, правда?

Гросс: Да, правда.

Сендак: Мы всегда так делали.

Гросс: Да.

Сендак: Слава богу, пока мы еще здесь и можем это делать.

Гросс: Да.

Сендак: И почти наверняка я уйду раньше вас, так что мне не придется по вас тосковать.

Гросс: О, это…

Сендак: И я не знаю, напишу еще одну книгу или нет. Возможно. Это не важно. Я счастливый старик. Но я буду плакать все время, что осталось мне до могилы.

Гросс: Я все равно очень рада, что у вас вышла книга. И очень рада, что мы поговорили.

Сендак: Я тоже.

Гросс: И я желаю вам всего хорошего.

Сендак: Я тоже желаю вам всего хорошего. Живите, живите, живите.

Сендак произносил эти слова, сидя где-то в своем одиноком доме и глядя в лицо смерти, с которой рано или поздно обречены встретиться мы все. Терри сказала мне, что это было одно из самых эмоциональных интервью, которые она когда-либо брала.