Как в кино

Сейчас важнее было придумать до конца саму историю и убедительно пересказать ее сестре, чтоб она загорелась желанием написать сценарий. У Романа это уже получалось пару раз, но однажды Лиза отказалась наотрез: ему захотелось снять мюзикл, а она не представляла, как их писать, и решила, что лучше не браться не за свое дело. Остыв, он понял, что сестра была права. Если бы все рассуждали как Лиза, дела в стране обстояли бы куда лучше.

В дом Роман ворвался, уже придумав финал, и заорал с порога:

– Лиза! Скорее сюда!

Но ему ответила лишь тишина, отчего он даже растерялся. Не ожидал, что Лиза может уйти куда-то в такой час.

«Опять у этого мрачного садовника!» – подумал с неодобрением.

Неожиданно завязавшаяся дружба казалась ему странной, а сам Антон совсем не тем человеком, который нужен Лизе. Неудачник, приживалка, наверняка еще и бухает тайком… Что, черт возьми, вообще могло нравиться в этом типе его сестре?!

Набрав ее номер, Роман услышал, что «аппарат абонента выключен», и забеспокоился. Телефон у Лизы был старенький, быстро разряжался, а ей не хотелось его менять, ведь чаще всего она находилась дома и могла держать гаджет на подзарядке. Но вот такие неприятности, как сейчас, порой случались, и каждый раз сердце Романа было не на месте, пока сестра не возвращалась домой.

Он вышел на крыльцо, осмотрелся, надеясь, что Лиза прогуливается по поселку. В беседке под крылом самолета кто-то был, но доносился слишком громкий смех, там наверняка собрались подростки. Пробежавшись по улочкам «Лесного озера», Роман снова заглянул домой и, убедившись, что сестра не вернулась, направился к дому Антона.

«Его хозяина», – поправил себя Воскресенский и поморщился – вот до такого-то уж не стоит опускаться…

Кладбище Роман специально обошел, зная, что Лиза не пойдет в темноте напрямик. Нет, его сестра не была суеверной, но всегда опасалась в сумерках оступиться или споткнуться о чью-нибудь могильную плиту и упасть. Не дай бог еще и головой можно удариться…

Не встретив ее, Роман позвонил у калитки Антона, и тот вышел почти мгновенно, точно дежурил у двери. На ходу натянул куртку.

– Это вы? Я думал…

– Лиза у вас?

– Ее нет дома?

– А как вы думаете, почему я к вам пожаловал?

Задрав обшлаг куртки, Антон вывернул запястье так, чтобы свет фонаря попал на часы:

– Да уже одиннадцатый… Она ушла пару часов назад.

– Вы даже не проводили ее?

– Она… Мы немного повздорили.

– Из-за чего?

Роману показалось, что Антон замялся, потом махнул рукой:

– Не важно. Вы ей звонили?

– Ну, разумеется. У нее опять разрядился телефон.

– Почему вы не купите сестре новый?

– Лиза и сама в состоянии купить. Но ей жаль расставаться со старым.

– Жаль? Да, это похоже на нее…

– А вы так хорошо успели узнать мою сестру?

Не ответив, Антон шагнул за калитку:

– Разделимся. Вы идите направо, а я налево. Кто найдет ее первым, звонит другому. У вас-то телефон новый?

– Вполне.

– А черт! Погодите, мне нужно закрыть дом. Да вы идите, мы же все равно не вместе пойдем.

«Нам не по пути», – подумал Роман, уже отходя от калитки. Ему очень хотелось отыскать сестру первым.

* * *

Кажется, уже больше десяти лет, с тех самых пор как дочь научилась уверенно держаться на ногах, Антон не испытывал такой паники. Причем сейчас ситуация вроде не балансировала на грани жизни и смерти, да и не было повода волноваться за Лизу больше, чем за любого другого человека в этом мире, а дрожь внутри нарастала с каждым шагом. И, как всегда, стресс отзывался болезненными спазмами в левом локте, отчего немела вся рука. Если ему предстоит драться за Лизу (пока он даже не представлял – с кем!), победят его в два счета…

Антон взглянул на свою руку с оторванной фалангой мизинца и шрамом через всю ладонь и запястье. Когда он вообще махал кулаками в последний раз? В детском саду? Потом все берег руки… Да не уберег!

Задыхаясь с непривычки, он уже почти бежал по слабо освещенным улицам поселка, где особняки мирно соседствовали с покосившимися домишками в пару комнат. Заглядывая в темные кюветы, Антон отгонял жуткую мысль, что Лизу сбила в темноте машина и она лежит где-то, истекая кровью, а они с Романом могут и не заметить ее, проскочить мимо, подгоняемые страхом.

«А если ее похитили гастарбайтеры? – невольно нагнетал он. – Ей, конечно, не семнадцать лет, но им, изголодавшимся, плевать».

Это было несправедливо – огульно записывать всех в звериную стаю, и Антон понимал это, просто соображал все хуже и хуже. В голове шумело от усталости, он хватал ртом воздух, за шиворот струился пот, хотя после захода солнца совсем похолодало. Давно ему не приходилось бегать…

На повороте у старого колодца Антона догнала отчетливая и от того особенно болезненная мысль: «Если с Лизой что-то случилось, я обречен жить с чувством вины…» До сих пор если перед кем он и чувствовал себя виноватым, так перед собой: собственное будущее перечеркнул одним махом, оседлав в тот вечер мотоцикл.