Как в лучших домах…, или Дело было в отпуске

– Света! да прекрати ты, – со злостью в голосе, жёстко сказал Воронцов, – Не делай так больше, -из этих слов я поняла, что она полезла к нему целоваться или что-то, навроде, того. Послышался опять какой-то шум и ледяной голос Воронцова произнёс:

– Света, иди домой. К мужу. И никогда, слышишь, никогда больше не приходи ко мне. И, вообще, даже не разговаривай со мной. Ты мне противна! – добавил он в сердцах, как я поняла, чтобы разозлить её.

– Что? Что ты сказал? Противна? – прошипела Светлана, – Да как ты смеешь, так разговаривать со мной? – переходя на визг, сказала она.

– Потише…– попросил её Воронцов, – Люди спят. Мы здесь не одни.

– А-а-а, я поняла, – продолжала шипеть отвергнутая женщина, – Правду, значит говорят, эта городская фифа-твоя невеста. О-о-о-о! – засмеялась она, – так она ведь старше тебя, сразу же видно, что она старуха, да и в добавок, плоская ещё. "Ого, это камень в мой огород"– озадачено подумала я. Согласитесь, неприятно слышать про себя такие вещи. Но Никита не дал меня в обиду. Заступился.

– Не смей так говорить про Наталью. По крайней мере, это выглядит не красиво. Ты её совсем не знаешь…

– О-хо-хо-хо-хо! – закудахтала моя обидчица и с ехидством добавила, – А тут и знать то нечего. Плоскогрудая и плоскожопая старуха охмурила молодого жеребца, а он купился на её деньги. На сколько я поняла, она твоя начальница?

После этих слов, у меня возникло дикое желание выскочить из своего укрытия и повырывать, к чертям собачьим, её рыжие патлы, а потом взять и протащить её по гравийной дорожке лицом вниз!

– Света, иди отсюда, -уже еле сдерживая себя, прорычал Воронцов, – Иди от греха подальше! – напоследок пригрозил он ей.

Дальше я услышала звук удаляющихся шагов. Это, скорее всего, эта мымра, поняв всю бесполезность их с Никитой разговора, решила уйти. Но последнее слово, всё-таки, она оставила за собой, – Ты, ты ещё об этом пожалеешь, -выкрикнула она.

– Да иди ты уже, – как-то устало произнёс Воронцов ей в след.

Я быстро рванула в сторону кровати, перепрыгивая через разложенное, для Никитинова ночлега, кресло. С бешено колотящимся сердцем и натянув одеяло до подбородка, я ждала возвращения Никиты. Но он, почему-то не заходил. "Что он там делает?"-подумала я, Никита не курит, что могло бы объяснить его задержку." А-а-а, всё-таки, бросился вдогонку, за этой размалёванной кикиморой."– догадалась я, – " Вот ведь…"-я не могла найти подходящего слова, чтобы охарактеризовать поступок Никиты. " Повелся на большие сиськи и намалёванные губищи! Фу-у! Не буду думать о них."– заставила я себя. И незаметно для себя уснула. Во сне я видела папу. Он сидел на краешке кровати, на которой спала я, здесь, в этом летнем домике и гладил меня по голове со словами, -" Спи, моя капелька и ничего не бойся. Я рядом. Я всегда буду рядом." Я открыла глаза и у меня было ощущение, что да. действительно, кто-то гладил меня по голове. Я провела рукой по своим волосам. "Да!"– вот место на кровати, где сидел папа, примято.

Я села на кровати и осмотрелась. Кресло, в котором должен был спать Воронцов пусто, он не ночевал дома. "Хм, ну-ну, понятно. Первая любовь… Гормоны…"– подумала я и услышала чьи-то шаги по гравийной дорожке. Кто-то бежал по ней.