Как в первый раз

Какое-то время они ехали в полном молчании. И с каждым кварталом ее пальцы все крепче сжимали сумочку. Наконец, почувствовав, что надо хоть как-то снять напряжение, Эван откашлялся и проговорил:

– Поздравляю с повышением. Шейн говорил мне об этом. Он очень тебя ценит.

– Спасибо, – коротко кивнула она, не отрывая взгляда от дороги.

– Слушай, а что у тебя за должность? – спросил Эван с искренним любопытством; он вдруг сообразил, что ничего не знал о ее нынешней жизни.

– Главный исполнительный директор, – ответила она, помолчав.

Эван откашлялся, не зная, что на это сказать. Остановившись на светофоре, все-таки спросил:

– А что это такое?

Пальцы на сумочке снова сжались.

– Я отвечаю за все проводимые в компании коммерческие сделки.

– То есть после Шейна ты – второй человек в корпорации?

– Да, вроде того.

– Хм… Полагаю, ты этого заслуживаешь.

Она не ответила. И нахмурилась. На несколько минут вновь воцарилось тягостное молчание. Наконец Эван не выдержал и проговорил:

– Значит, ты хочешь, чтобы я и дальше притворялся, будто между нами ничего нет?

– Между нами действительно ничего нет. – Она поерзала на сиденье и со вздохом добавила: – Я хочу, чтобы все снова стало так, как было. Как было все эти годы, до твоей травмы.

– Знаю, что хочешь. – Ему следовало бы хотеть того же, но он больше не желал быть благоразумным.

И снова они долго ехали в полном молчании. Наконец Пенелопа проговорила:

– В тот вечер я пришла к тебе не для того, чтобы ворошить прошлое. И мне не следовало позволять тебе ко мне прикасаться.

– Но ты позволила. – Пальцы его судорожно сжались на рулевом колесе. – Позволила – и шлюзы открылись. Я не думаю, что их теперь можно снова закрыть.

– Перестань, перестань, перестань!.. – в отчаянии закричала Пенелопа. – Не хочу об этом говорить!

Они уже приближались к ее дому, и Эван, опасаясь, что она вот-вот выскочит из машины, поспешно проговорил:

– Я врал тем вечером, когда оскорблял тебя. И если последние пятнадцать лет я вел себя по отношению к тебе как последний ублюдок, то это не значит, что ты для меня ничего не значишь. – Ну вот, наконец-то он это сказал. Наконец-то сказал хоть часть правды.

Пенелопа прижала пальцы к вискам.

– Человека определяют не слова, а поступки.

Она была права, но Эван не мог ей объяснить, что на самом деле он вел себя совершенно правильно. Он ведь ее спасал! Но если так, если она хочет поступков?.. Будут ей и поступки.

Шумно выдохнув, он заявил:

– Тогда знай, что в пятницу я ушел из клуба без Рафаэлы. И спал один.

Пенелопа не хотела, чтобы это обстоятельство что-то значило. Но оно кое-что значило – и еще как много!

Последние слова Эвана ужасно обрадовали ее, и, чтобы скрыть это, Пенелопа сквозь зубы процедила:

– Меня это не интересует, Эван.

Тут он остановил машину у светофора и, повернув голову, внимательно посмотрел на нее. Через секунду-другую тихо произнес:

– Врешь.

Да, верно. И врала больше, чем он мог себе представить, но все же упорно продолжала следовать выбранному курсу.

– С кем ты спишь – дело не мое и никогда моим не будет.

– В теории – так и есть. А на практике? – проговорил он чуть хрипловатым голосом.

Пенелопа с такой силой впилась в сумочку, что пальцам стало больно. Глядя прямо в его темно-зеленые глаза, она в очередной раз соврала:

– Когда-то, возможно, так и было. Но так было уже очень давно, и теперь все это не имеет значения.

– Тогда почему ты до сих пор дрожишь от моих прикосновений?

Увы, никакой отговорки на сей счет у нее не имелось.

Пенелопа задумалась в поисках правдоподобного объяснения, но так ничего и не придумала. К счастью, это и не требовалось. На светофоре зажегся зеленый, и Эван перевел взгляд на дорогу.

Три минуты спустя он подъехал к ее дому, и Пенелопа взялась за ручку двери. Едва машина, дернувшись, замерла, она попыталась распахнуть дверцу, но Эван перехватил ее руку. Его прикосновение было как удар током. Она сумела сдержаться и не ахнуть. Резко повернула голову и спросила:

– В чем дело?

Он еще крепче сжал ее запястье. На щеке у него дернулся мускул.

– Она спрашивала про тебя.

Пенелопа в растерянности заморгала.

– Ты это о чем?..

Его зеленые глаза прищурились.

– Про Рафаэлу. Когда я ей отказал, она спросила, не из-за тебя ли. Я ответил «да».

Эти его слова ошеломили Пенелопу. Значит, он сказал кому-то постороннему, что между ними… что-то есть? Но ведь это всегда было тайной… Всегда.

– Она догадалась, – продолжал Эван. – За тридцать секунд нашего с тобой разговора она все поняла. И она – не первая.

Пенелопа облизнула пересохшие губы. А Эван вновь заговорил:

– А Ким Росси, – он имел в виду свою школьную девушку, – чуть ли не каждый день обвиняла меня в том, что я сплю с тобой.

На сей раз Пенелопа уже не смогла скрыть изумления. Ведь в те времена она была уверена, что его девушка вообще не знала о ее существовании.

– Не может быть… – пролепетала она.

Эван чуть пододвинулся к ней. А Пенелопа, не в силах сдержаться, немного подвинулась к нему.