Как в СССР принимали высоких гостей

Также НКИД обратился в Наркомпрос с просьбой о срочной передаче ему имущества из особняка на улице Кропоткинской, 20, за исключением одной арматуры электрической, изображающей виноградную лозу, и одного пуфа из комнаты Ирмы Дункан. Взамен изъятой «роскошной мебели НКИД компенсирует школу обыкновенной мебелью или небольшой суммой денег. Ирме Дункан будет возмещена стоимость произведенной ею перебивки мебели в ее комнате» [39].

Следует заметить, что в 1928 году некоторые музеи еще пытались сопротивляться властям и отказывались выдавать, а точнее, отдавать музейные экспонаты: так, Карахану в апреле 1928 года сообщили, что Музей изящных искусств «сопротивляется» в выдаче НКИД левкасных тумб, а Главнаука отказывает в выдаче части отобранных вещей. Несмотря на музейные протесты, Карахан просит дать срочное распоряжение о разрешении вывезти из музея-усадьбы «Архангельское» выбранного представителем НКИД для оборудования особняка, который готовят к приезду падишаха, золоченый гарнитур мебели в стиле Людовика XVI [40].

Многие предметы изымались непосредственно из выставочных залов, «оставляя в экспозиции весьма заметные пробелы». Поэтому неудивительно, что в июне 1928 года (когда истек срок договоренности с НКИД) начальник Главнауки просит распоряжения Карахана о возврате «всех художественных предметов, выданных музеями и в первую очередь изъятых из экспозиций» [41].

5 ноября 1928 года директор ГИМ сообщает в НКИД, что, несмотря на неоднократные обращения в Наркоминдел, большинство памятников в ГИМ не возвращены, а так как все предметы имеют значение для экспозиционной работы, Исторический музей просит о «срочном возврате всех памятников <…>» [42].

Получив это обращение, в том же месяце Карахан и Флоринский сообщают в ЦИК СССР, что к приезду афганского падишаха был отремонтирован и обставлен дом по Спасо-Песковскому, 10. Мебель, бронза и фарфор для приемных комнат поступили из музеев, но при этом, отмечают авторы послания, лишь некоторая их часть является экспозиционной. Так как указанный особняк наилучшим образом отвечает представительским целям и других подобных домов в Москве нет, а расширение международных контактов Советского государства заставляет обратить на это внимание, НКИД просит ЦИК СССР вынести постановление, закрепляющее за НКИД отобранные для приемных комнат особняка мебели, бронзы и фарфора, при этом предметы, имеющие важное музейное значение, будут заменены музеями. НКИД берет предметы на специальный учет и принимает обязательства содержать их в целостности и сохранности [43].

Следует отметить, что если предметы интерьера, изъятые и не возвращенные в музейные хранилища и в залы основной экспозиции, оставались в СССР (хотя при этом они становились недоступными для обозрения посетителей), то произведения живописи, предназначенные для официальных даров от имени советских руководителей и государственных структур, навсегда покидали Советский Союз и становились национальным достоянием других стран.

Выбором произведений для подарков иностранным гостям (в большинстве случаев) занимались сотрудники НКИД, в частности служащие Протокольного отдела. Так, 2 октября 1928 года временно исполняющий должность заведующего Протокольным отделом НКИД Соколин записал в своем дневнике, что весь день (2 октября) разъезжал по музеям и галереям для поиска подарка микадо. «Я за «Красавицу» Кустодиева, некоторые музейщики плачут. Поскольку нужно дать что-нибудь ярче, чем «Коней» Лансере, Кустодиев наиболее подходящий художник, яркость красок, отсутствие экстравагантности, чисто российский сюжет и истинное российство самого художника. По-моему, следует решительно отказаться от снова выплывшей мысли подарить меха. Это делалось московскими Иоаннами для кесаря и «сестры Елисаветы». Надо же показать, что у нас есть вещи лучшие и более хитрые, чем содранные со зверя шкуры» [44].

После того как «Красавица», показанная Соколиным японским представителям в Москве, вызвала у них восторг, он принимает решение «окончательно остановиться на этой вещи и отправить ее т. Трояновскому. Грамота аккредитирующая его в качестве специального посла на коронацию уже подписана» [45].

Находясь в Японии, полпред Трояновский просит заместителя наркома иностранных дел Л.М. Карахана выслать в качестве подарков японским высокопоставленным лицам вещи «русского характера», но при этом он пишет, что были бы приемлемы портсигары, чашки, серебряные вещи разного рода, статуэтки, небольшие картины и т. д. [46].