Как в СССР принимали высоких гостей

В конце приема произошел эпизод, весьма характерный для этой кремлевской встречи. В ответ на просьбу Риббентропа Сталин согласился, чтобы личный фотограф фюрера сделал несколько снимков (иностранцы не могли фотографировать в Кремле). Когда же Сталин и гости были сняты с бокалами крымского шампанского в руках, Сталин заявил, что этот снимок не может быть опубликован, но, когда фоторепортер передал пленку Сталину, тот вернул ее, заметив, что доверяет немецким гостям и уверен, что снимок опубликован не будет.

По словам Риббентропа, этот случай «характерен для широкой натуры наших хозяев и для той атмосферы, в которой закончился мой первый визит в Москву» [43].

24 августа немецкая делегация вылетела в Германию. Таким образом, нарушив соглашение с Польшей и Францией от 1936 года, СССР вступил в союз с Германией. Английские и французские военные миссии, которые длительное время вели переговоры в Москве, покинули СССР.

В конце сентября 1939 года Риббентроп второй раз вылетел в Москву. Как и во время первого своего визита, он нашел «у Сталина и Молотова ярко выраженный дружеский, почти сердечный прием» [44].

Но если в августе 1939 года по случаю пребывания немецкой делегации советская сторона не устраивала торжественных мероприятий, то на этот раз гости из Германии получили несколько «блестящих приглашений».

В Большом театре в честь немецкой делегации давали «Лебединое озеро». «Мы сидели в большой центральной ложе и восхищались отличным музыкальным исполнением и неповторимой прелестью русского балета», – вспоминал Риббентроп [45].

По случаю пребывания в Москве в честь немецкой делегации Сталин дал большой банкет, на который были приглашены все члены Политбюро. Поднимаясь по лестнице Большого Кремлевского дворца, где был устроен прием, Риббентроп обратил внимание на картину, где Александр II был изображен с крестьянами после отмены крепостного права. «Наряду с другими впечатлениями мне показалось это знаком того, что в сталинской Москве наметилась эволюция тезиса о мировой революции в более консервативном направлении. Фильм «Петр Первый», который как раз шел тогда на московских экранах, тоже мог истолковываться в этом направлении» [46].

На банкете больше всех, по словам Риббентропа, говорил Молотов, которого Сталин (Риббентроп сидел рядом с ним) подбивал на новые речи. Блюда поражали великолепием, а водка необычайной крепостью. После того как Риббентроп высказал свое восхищение превосходством «русских глоток над немецкими», Сталин раскрыл ему «тайну»: сам он пил на банкете только крымское вино, но оно имело такой же цвет, как и водка (водка была коричневого цвета).

В течение вечера Риббентроп дружески беседовал с членами Политбюро, которые подходили к нему, чтобы с ним чокнуться. Особенно запомнились ему Ворошилов и Каганович. Советская партийная элита произвела столь сильное впечатление на членов немецкой делегации, что гаулейтер Данцига во время обратного полета сказал Риббентропу, что чувствовал себя просто «среди своих старых партайгеноссен» [47].

Вернувшись в Германию, Риббентроп через советника германского посольства сообщил НКИД о своем желании в знак особой признательности к лицам, имевшим непосредственное отношение к организации его пребывания в Москве, передать подарки начальнику личной охраны Риббентропа, товарищу, который встречал Риббентропа «у здания Р.К. Правительства и сопровождал его до кабинета товарища В.И. Молотова, а также им названа фамилия – Павлов[6]. НКИД просит Вас (Л.П. Берия. – Авт.) сообщить фамилии лиц, указанных выше, чтобы их сообщить германскому посольству» [48].

В своих записках о втором визите в СССР Риббентроп пишет не только о спектакле в Большом театре и приеме в Кремле, но и о том, как «прибалтийские министры с побледневшими лицами покидали Кремль. Незадолго до того Сталин сообщил им, что его войска вступят в их страны» [49].

5 октября 1939 года, в день, когда СССР заключил с Латвией договор о военной взаимопомощи (10 октября подобный договор был заключен с Литвой), секретарь германского посольства Ламла вручил старшему референту по Германии Г.М. Пушкину[7] ноту о прилете в Москву 8 октября германской экономической делегации (на двух самолетах). 7 октября германское посольство известило НКИД, что экономическая делегация прибудет в Москву 8 октября.

Протокол – не только инструмент, но и своеобразный индикатор приоритетов внешней политики государства, что особенно ярко проявилось в отношениях советского руководства с германскими представителями в Москве и во время визита И. фон Риббентропа.

Совокупность протокольных норм в целом продемонстрировала приоритеты кремлевских вождей в сфере международных отношений.

Приложение