Как влюбиться в герцога за 10 дней

Пирс понимал, что возненавидит себя, если не проявит твердость. Он не окажется слабаком перед женскими чарами – не повторит судьбу отца.

Он возненавидит ее за обман.

И возненавидит ребенка за то, что его отец не он.

После жизни, которую он вел, обман такого вселенского масштаба убьет его.

Он не допустит этого. И не важно, что его тело жаждет получить ее. И не важно, чем она его околдовала, красотой или умом.

Он подождет. Он дождется момента, когда все махинации судьбы окажутся под контролем.

Он не позволит себе пасть. Так будет лучше для них обоих.

Впрочем, если он ее не любил, то не сможет и возненавидеть.

Да и сам он тоже способен на интриги и махинации.

И неважно, что случится через десять дней – уже через восемь – он все равно получит доступ к ее телу. Он может доставить ей удовольствие и сделает это, и сам воспользуется тем, что она может ему дать. Если два человека, такие как они, не могут любить и доверять друг другу, по крайней мере они могут поиграть… побаловать себя. Эта мысль молнией пронзила его тело. О да, он ее получит!

Он использует свои руки, рот и опыт, чтобы стереть из ее памяти воспоминания обо всех других мужчинах, и, когда он, наконец, возьмет ее по-настоящему, она начисто забудет ощущение другого мужчины внутри себя. Она забудет даже его имя.

– Где ты? – тихонько спросила Александра. – Очень далеко?

– Я посещал будущее, – ответил Редмейн безразличным тоном.

– Правда? И что ты там увидел?

– Тебя. – Он вдохнул ее аромат с примесью экзотической тропической нотки. Пьянящий запах сладости и цитруса.

– Что я там делала? – поинтересовалась Александра.

Он склонился к ней так низко, как это было возможно, продолжая танцевать вальс.

– Ты выкрикивала мое имя.

Она побледнела, сбилась с ритма, и только крепкие объятия Пирса не позволили ей упасть.

– Что?

– А еще ты выкрикивала богохульства в адрес всех божеств, в которых не веришь, распадаясь на части в моих руках.

Дыхание Александры стало частым, ее охватила дрожь.

Прекрасно.

– Ты не должен говорить такие возмутительные вещи. Тем более на публике. – Она оглянулась на танцующие пары и неуверенно улыбнулась.

– А меня никто не слышал, – усмехнулся Пирс.

– Я слышала, – прошептала она.

– Тебе можно. И ты мне должна еще одну цитату.

– Сейчас?

– А когда еще?

– Что ж… – Она задумалась.

Пирс бросил торжествующий взгляд на Форсайта, который старательно делал вид, что не наблюдает за ними. Александра проследила его взгляд и нахмурилась.

– У меня есть одна цитата, – задумчиво проговорила она. – «Причина справедливых войн – оборона своего государства. Если вооруженная сила применяется не для отмщения или отражения нападения, моральное обоснование такого конфликта невозможно».

Прежде чем Редмейн успел отреагировать, его похлопал по плечу мужчина среднего возраста.

– Прошу прощения, мсье, но у меня никогда в жизни не было случая потанцевать с герцогиней.

– Конечно. – Пирс кивнул джентльмену и сказал жене: – Встретимся на западной веранде через полчаса.

Он вложил ее руку в ладонь джентльмена, а Александра возмутилась:

– Что? Снаружи? Через полчаса? Ты хочешь посмотреть книги?

– Это сказал Цицерон, – бросил Пирс через плечо и отправился искать партнершу для танца среди местных дам.

Когда он в следующий раз дотронется до тела своей жены, она не скоро забудет его прикосновение.

Глава 18

Он же не мог иметь в виду интимные отношения на свежем воздухе. Или мог?

Александра медленно вышла из небольшого коридора на западную веранду.

Она не представляла себе размеров строения, пока не прошла его вдоль и поперек в поисках этой самой веранды. Оказалось, что некое подобие балкона или веранды идет вокруг всего здания отеля, и там имеется несколько дюжин деревьев и папоротников в кадках и цветы в ящиках, а также замысловатые ширмы и самая разнообразная мебель – иными словами, сделано все, чтобы гости могли в любое время любоваться природными красотами.

Солнце уже давно село, и только холодная серебристая луна освещала белые гребни волн, катившихся в сторону Англии.

Ночной ветерок холодил кожу, непривычную к воздействию стихий. Ее голые плечи, грудь, высоко поднятая корсетом, – все ее тело приветствовало прохладные поцелуи ночи.

Взгляд супруга, которым он одарил ее, передав Жан-Иву, был полон обещаний, которые превратили ее внутренности в раскаленную печь.

Ей с трудом удавалось двигаться в такт, танцуя с Жан-Ивом, а уж о приятной беседе с гостями и вовсе речи не было. Она ни на чем не могла сосредоточиться, отвечала невпопад, и, вероятно, уже половина Франции считает новоявленную герцогиню пустоголовой дурой. Но как можно мыслить здраво, если от взгляда Пирса у нее по всему телу бежали мурашки?

Как может мужчина – не посторонний мужчина, а ее муж – так сильно влиять на нее?

Александра шла очень тихо, обходя мебель и прочие препятствия, в поисках мужа. И обнаружила его облокотившимся о перила. Его лицо было залито лунным светом, глаза закрыты, а ноздри едва заметно трепетали, словно он наслаждался ароматами глицинии и ночного жасмина, распустившего свои белые цветы под высоким вязом.