Как воспитать ниндзю

А она отбивалась и ругалась. Я же честно помогала маме; не слушаться маму не хорошо. Потому я ее тоже держала, пока Мари грозила со мной потом расправиться ужасными карами, когда мама кончит издеваться...

Потом мы сидели, стуча зубами, на роскошной кровати, завернувшись вдвоем в одно чье-то полотенце и проклиная холод... Еще и дрыгая ногами... В моем лице...

Глава 72 Когда лебедь поет

– Перестань баловаться! – строго сказала мама.

– Я не б-б-балуюсь! – дрожа вместе с Мари в полотенце, сказала я.

– Я спать хочу! – обижено сказала Мари.

– А я хочу чьей-то крови! – угрожающе сказала нам мама. Мы притихли.

– Уууу, какая кровожадная! – сказали мы.

– Вот баня так баня! – вылазя из бассейна, довольно сказал папá. – Молодым себя почувствовал!

Двое китайцев осторожно, но крепко растирали его.

Впрочем, я заметила, что пока мы купались, китаец осторожно сложил ему кисти рук, как только это он умел, я всегда удивлялась этой его способности, и теперь руки папá походили на громадные лапы, так они были перемотаны, как в шинах...

Заметив мой взгляд, папа подмигнул, вздохнув:

– Да, дочка, придется мне походить беззащитным месячишко... Цень знает, что делает... Что поделаешь, такова работа в министерстве...

Я хихикнула.

– Не знаю, будут ли руки что-то брать? – печально посмотрел на свои руки папá.

– Будете ходить, – буркнул Цень. – Я сделал операцию и сложил что мог, а мелкие осколки удалил... Благодарите вашего Бога, что я всегда ношу с собой аптечку и инструменты... Там было месиво... Они же давили пальцы в дверях. Но на вас сэр, заживает все, как на собаке, я же знаю...

Мы дружно хихикнули.

– Сэр! – почтительно в унисон повторили мы. Но папе наше почтение почему-то не понравилось...

– Так, вертихвостки! – мама кинула нам по платьицу, раздобытому где-то китайцами. – А ну живо одевайтесь!!

– Где вертихвостки!? – мы удивленно заоглядывались, вытягивая шеи в разные стороны.

– Тааак... – мама взялась за метлу.

Мы живо увидели, где вертихвостки.

– Мужчиныыыы! Отвернитесь! Я одеваться буудуу! – заорала во всю глотку я, привставая, дурачась и уворачиваясь от удара мамы метлой. Которая все-таки пустила опасное антивертихвосточное оружие в ход...

Хохоча, я стала танцевать босыми ногами, стыдливо прикрывшись простыней и забравшись на шкаф, уворачиваясь от ударов метлой и покачивая головой в такт ударам.

– Нет, я так не выдержу! – сказал сквозь зубы Логан. – Как вы с ней управляетесь!

– Ты же устала! – сказала сквозь зубы мне мама.

– Не-а... – я покачала головой, выбивая па и пританцовывая себе на шкафу. – Танцевать хочу!

– Но ты уже танцевала непрерывно тридцать два часа! – не выдержала мама. – У тебя ж ноги отваливаются!

– Не-ка, – я показала ей язык, сосредоточенно пританцовывая. – У меня ноги не отваливаются, я желаю танцы!

– Сколько можно! Ты же не можешь делать это безостановочно!

– Эта вертушка может танцевать вечно и безостановочно, она все может, если плохое, дай только ей шанс, она готова танцевать без конца, вот увидите... – вздохнув от неизбежного, спророчествовала болтунья Мари, захлебываясь. – Ей понравилось!

Я обижено фыркнула.

– Мы приехали сюда веселиться или отдыхать?! Чего вы такие хилые и скучные и сонные, вечно с вами никакого интереса играть!

– Да уж, повеселились! – вздохнув, оглядела чудовищные разрушения мама.

– Говорила же я, что замок уже зашатался, – хихикнула Мари.

– Зато фейерверк! – легкомысленно напела я себе, танцуя. – Всегда во всем находи хорошее...

И стала выводить ногами сложный узор.

– Ля-ля...

– Похоже, она просто не может остановиться! – буркнул Логан. – И танцевала бы, пока не упала...

– И так в замке она танцевала до тех пор, пока не осталась одна, – мрачно сказала Мари. – Больше никто не выдержал, хотя тысяча мужчин танцевали с ней по очереди и могли отдыхать...

– Ууу... – сделала милое лицо я.

– Танцевать мы всегда готовы, – осудительно фыркнула Мари.

– Вечно вы такие занудные! – фыркнула я. – Даже повеселиться толком не можете... Подумаешь, двое суток...

Тут в разлом наверху высунулась чья-то ошеломленная любопытная голова, и, увидев меня, танцующую на обломках с высолопленным от усердия языком и завернутую в простыню, ошеломленно уставилась на меня. Потом похлопала глазами...

Потом сдавленно ахнула и раскрыла рот. И заколдованно прилипла широко раскрытыми глазами ко мне, не в силах поверить...

– А вот и кавалер, – хихикнула Мари.

Я обернулась.

Голова закрыла рот, но глаза ее стали шире.

– О, с этим я еще не танцевала... – с сомнением протянула я.

Рот опять открылся.

– Проклятье!!! Она жива! – голова, наконец, захлопнула рот и скрылась.

Я похлопала глазами.

– Он, кажется, вовсе не обрадовался мне! – обиженно сказала я.

– И я очень хотела бы выяснить, почему! – сквозь зубы сказала мама.

– Я б тоже не прочь, – заявил китаец. – Что ему не понравилось в Лу?

– Может, что Лу была голой? – с сомнением спросила Мари.

Я живо слезла и взяла свое платье.

– Вечно Мари красивей, чем мне, – тщательно сравнивая ее платье со своим, проворчала я. Мое было с алмазами...