Как воспитывали русского дворянина

Старший брат девочки Вячеслав считал своей обязанностью заниматься ее воспитанием. Зная, что сестра боится грозы, он втащил ее силой на подоконник раскрытого окна и подставил под ливень. От страха Катя потеряла сознание, а когда пришла в себя, брат вытирал своим носовым платком ее мокрое лицо и приговаривал: «Ну, отвечай: будешь еще трусить и бояться грозы?» Потом, неся девочку на руках вниз по лестнице, он сказал: «А ты, если хочешь, чтобы я тебя любил и считал своей сестрой, будь смелой. Запомни: постыднее трусости порока нет».

Рискованность подобных воспитательных процедур во многом объяснялась искренней верой в их благотворность. Такие приемы годились, надо думать, не для каждого ребенка, но эта вера, возможно, производила соответствующее впечатление и на детей: они воспринимали такие опыты над собой не как произвол и жестокость старших, но как необходимую закалку характера. Так, Е. Мещерская, будучи уже старой женщиной, вспоминает этот случай из своего детства без обиды и возмущения; напротив, она с удовлетворением заключает: «И я никогда больше не боялась грозы».

Глава 5 Сила и ловкость

«… Упал на льду не с лошади, а с лошадью: большая разница для моего самолюбия».

А.С. Пушкин. Из письма к П.А. Вяземскому

Храбрость и выносливость, которые, безусловно, требовались от дворянина, были почти невозможны без соответствующей физической силы и ловкости.

Неудивительно, что эти качества высоко ценились и старательно прививались детям. В Царскосельском лицее, где учился Пушкин, каждый день выделялось время для «гимнастических упражнений»; лицеисты обучались верховой езде, фехтованию, плаванью и гребле.

Прибавим к этому ежедневный подъем в 7 утра, прогулки в любую погоду и обычно простую пищу.

При этом нужно учитывать, что лицей был привилегированным учебным заведением, готовившим, по замыслу, государственных деятелей.

В военных училищах требования к воспитанникам в отношении физической закалки были несравненно более строгими, и обращались с кадетами куда суровей.

...

(Правда, очень многое зависело от личных качеств начальства. Добрейший старик адмирал И. Ф. Крузенштерн, в бытность свою директором Морского корпуса, трогательно опекал воспитанников и упрекал офицеров, что «дети слишком устают», чем приводил в замешательство батальонных командиров. Но это было, конечно, исключение из правил. Порядки в Кадетском корпусе и даже в Смольном институте для «благородных девиц», описанные, в частности, в мемуарах П. М. Жемчужникова и Е. Н. Водовозовой, поражают своей жестокостью; наказания детей граничили просто с истязанием. Конечно, нужно иметь в виду, что сведения о медицине, гигиене и детской психологии находились в среднем еще на очень невысоком уровне, особенно в первой половине XIX века. Но следует признать и то, что казенные учебные заведения были ориентированы именно на этот невысокий средний уровень, а не на представления наиболее гуманной и просвещенной части общества. Таким образом стиль и методы воспитания в государственных учебных заведениях отражают не столько обычаи дворянства, сколько практику российских чиновников от просвещения.)