Как воспитывали русского дворянина. Опыт знаменитых семей России – современным родителям

Тетка М. Д. Бутурлина объясняла свой переход в католичество тем, что «она недостаточно знала русский язык, чтобы объясняться на нем с русским своим духовником». В этой шутке, по мнению мемуариста, была «большая доля правды». Здесь тоже бывали свои исключения, например, В. А. Соллогуб считал себя многим обязанным протоиерею Кочетову, который учил его в детстве закону Божьему. Но для большей части русской аристократии был характерен определенный космополитизм в вопросах религии, связанный с общей ее ориентацией на Западную Европу. В начале XIX в. «в большинстве семейств высшего общества обеих столиц наставниками детей были французские аббаты. <…> Почти не принято было в обществе звать их по их фамилиям, а только по фамилии тех, у которых они проживали, например, l’abbe des Divoff, l’abbe des Rasoumoffsky» («аббат Дивова, аббат Разумовского»). Огромной популярностью пользовались в России иезуитские пансионы, в особенности петербургский пансион при церкви Св. Екатерины.

В этих условиях дворянский ребенок осваивал родной язык и знакомился с народной культурой, главным образом, благодаря слугам — няне, дядьке, дворовым людям.

Пушкинская няня Арина Родионовна, по свидетельству сестры поэта, была «настоящею представительницей русских нянь; мастерски говорила сказки, знала народные поверья и сыпала пословицами, поговорками». От няни и маленькой девочки «под-няни» впервые услышал Юрий Арнольд «разные русские простонародные сказки и песни, и на них-то и вырос». Вспоминал и Михаил Бутурлин, как в детской они вместе с горничными девушками распевали народные шуточные песни. Во многом именно эти детские впечатления и привязанности лежали в основе искренней любви повзрослевших «барчуков» к своей родной стране. Непосредственное чувство поддерживалось и идеологией русского дворянства, всегда считавшего своим долгом честно служить царю и Отечеству.

Первые годы жизни ребенок находился на попечении няни. Приблизительно с семи лет воспитанием ребенка занимались гувернеры и гувернантки, непременно иностранцы, в большинстве своем французы: «Сперва Madame за ним ходила, / Потом Monsieur ее сменил». Разумеется, дети и говорили, и учились только по-французски». Эту традицию не нарушила даже война с французами 1812 г., напротив: «Редкий был тогда дом, в котором не встречался бы пленный француз: иметь у себя «своего» француза, это установилось тогда само собою для каждого «порядочного дома». И у нас, следовательно, оказался «свой» француз, которого возвели в должность m-r le gouverneur des fils de la famille» (воспитатель сыновей — франц .) — вспоминал Ю. Арнольд.

В домашнем образовании детей важнейшую роль играла семья. Во-первых, в большинстве культурных дворянских семей были прекрасные библиотеки. Не принуждая детей к учебе, родители, как правило, поощряли их чтение. Даже родители Пушкина, мало занимавшиеся своими детьми, «читали им вслух занимательные книги. Отец в особенности мастерски читывал им Мольера», вспоминала сестра поэта. Литературы, предназначенной специально для детей, было не так много, хотя уже издавались адаптированные народные сказки, сборники стихов и рассказов для детей, большей частью нравоучительного характера, такие как: «Подарок детям на 1827 год»; «Нравственные примеры или собрание маленьких повестей для удовольствия и наставления детей»; «Повести для образования сердца и разума»; «Подарок детям на святую Пасху 1830 года. Разговоры в пользу воспитания». Существовал и альманах «Детский цветник», издаваемый Б. Федоровым, и ежемесячный журнал «Детский Музеум», содержавший сведения по биологии, географии и истории.

В начале XIX в. подобной литературы было еще меньше, и уровень ее, видимо, решительно не устраивал просвещенных родителей.