Как, вы еще в своем теле!

Премьер-министр был выше среднего роста. Немигающим взглядом своих бледно-голубых глаз он пронзал собеседника насквозь. И голос у него был таким же холодным, как он сам. Дмитрия страшно интересовало, что за причины его страхов, ведь насколько ему рассказали на Земле, здесь очень миролюбивая страна. Правда, с тех пор по космическим меркам прошло много времени, но миролюбивость так и осталась национальной чертой мингалов. Дмитрий теперь был настолько опытен, что не задавал вопросов. Его Превосходительство сам стал их задавать.

– Сколько вам лет, доктор?

Дмитрий должен был признаться себе, что благодаря своей молодости этот вопрос был для него не всегда приятен.

– Двадцать три с половиной, Ваше Превосходительство

– Это уже по нашим суткам?

– Нет, в земном исчислении.

– Что почти одинаково. Очень молоды, очень молоды.

Он опять взглянул на Дмитрия и после непродолжительной паузы снова начал:

– Мы о вас хорошего мнения, и ваша молодость, как нельзя лучше, говорит о вашей осторожности и уме, свойственных более зрелому возрасту.

Дмитрий сделал поклон головой в знак благодарности, а премьер-министр Джоба продолжал.

– Молодость – не порок. Разница между правильным и неправильным образом мыслей состоит в следующем: правильный образ мыслей основан на анализе причин и следствий, он приводит к логическому, конструктивному планированию; неправильный образ мыслей часто ведет к напряжению и нервным срывам, к ложной посылке отправной точки…

Впечатление было такое, что он распекал Дмитрия.

– Беда наша не в неграмотности, а в бездействии. Лучше использовать свое время для решения проблем завтрашнего дня, чем сегодняшнего. И не надо сожалеть о том, что произошло вчера. В этом подлинный смысл и триумф жизни. В отличие от некорректных мыслей, что у незрелых мужей преобладают тенденции к проявлениям…

Премьер-министр Джоба рассуждал с таким жаром и напором, что чувствовалось – в нём говорит настоящий государственный деятель.

Поправив свои волосы, премьер-министр спросил:

– Дмитрий, как с вами обходятся здесь?

– Мне не на что жаловаться, – ответил он.

– Надеюсь, перед посещением Мингалы вы были хорошо ознакомлены с нашей жизнью?

– Неплохо.

– Как обычно, с однобокой стороны?

– Почему, с однобокой? Основательно.

– Вы принесли сюда свои мировоззрения, мироощущения, не удосужившись ещё преломить их через нашу особенность сегодняшнего дня. А ведь как-то надо и стену прошибить своей волей…

Хотя премьер-министр не сказал ничего прямо, Дмитрий догадался, что тот хотел выразить всё беспокойство государственного деятеля.

Он пододвинул к глазам Дмитрия документ.

– Я позволю себе привести параграф:

“Всякое новое лицо на Мингале для его же блага и пущей безопасности должно пройти биологический, миграционный и интеграционный карантин. В случае его не прохождения, лицо является виновным в нарушении этого параграфа. Обвиняемому выносится приговор – семь лет тюремного заключения”.

– Ваше Превосходительство, на вашей планете до меня были когда-нибудь пришельцы?

– Наверное были, давно. Вроде бы даже наследили.

– Тогда зачем этот закон?

– У нас самое передовое прогрессивное законотворчество. Оно идет впереди жизни, а не плетется в хвосте. Как и должно быть. Прилетит пришелец или не прилетит, а у нас уже готовый закон под него.

“Поэтому нечего говорить, какое устрашающее оружие получило благодаря этому закону в свои руки мингалетское правительство”, – подумал Дмитрий.

Внезапно в комнату вошел высокий, худой, седой господин, как показалось Дмитрию, типичный бюргер или бюрократ.

– Ваше Превосходительство, поправка к закону № 341 не прошла. Доработка потребует два-три месяца.

– Не помню о чём она?

– О верхнем потолке. Разрешать обмен телами с шестнадцатилетнего возраста, вместо восемнадцатилетнего.

– Это же прогрессивная поправка, как можно не понимать! Неужели в нашем парламенте настолько одиозные тупоносые сенаторы? Дождутся, что их народ распнет на фонарных столбах или император распустит раньше времени это сборище недотумков.

Премьер-министр метал гром и молнии, затем, руки за спину, он подошел к окну и некоторое время молча смотрел на улицу. Из окна открывался вид на залитую солнцем огромную площадь под названием Дворцовая и в продолжении ее, уносящийся вдаль, зеленый сквер, в нем гуляли молодые пары с колясками.

Глава 9. Униформа отделяет от мира, но не от себя самой

Час интенсивной тренировки.