Как, вы еще в своем теле!

Пуальфина стояла перед манекеном и кулаками в маленьких перчатках наносила массированные удары. Манекен уж очень походил на субъект, фотография которого лежала на столе, и своими набитыми конскими волосами ахал, охал и ухал, как человек при принятии наслаждения в парилке бани от берёзового веника. В перерыве, вспомнив о еде, сержант государственной безопасности Пуальфина Руга вытерла руки и подошла к плите. Она попробовала густой суп, в котором плавали куски мяса и сушеные грибы – это была не вся её пища. Достала из духовки пирог с курицей. Суп был ещё не готовый и источал соблазнительный запах. Она выключила плиту, оставив кастрюлю докипать и настаиваться, помыла руки и привела себя в порядок, как давным-давно её научили делать перед едой.

Ее комнатка была крохотной уютной коробкой на пятом этаже в огромном современном здании на Красно-Лиловой улице, в котором было шестьдесят этажей и пятнадцать вспомогательных уровней, не считая паркинга для эргомобилей. Комнатки нижних этажей представляли собой именно такие, как у неё, квадратные коробки с телефонами, водопроводом, единственными лампами, свешивающимися с потолка, и совмещенными с ваннами туалетами. С высотой этажей росло количество богатых апартаментов, число отдельных ванных и туалетов. Жилища последних двух верхних этажей состояли из восьми и десяти комнатных люксов с индивидуальными санузлами и предназначались для чинов высшего ранга. Распределение квартир было строго по званиям, и сержант Пуальфина Руга должна была дослужиться до лейтенанта, капитана, майора, подполковника, генерала прежде, чем достичь верхнего эдема на шестидесятом этаже.

Но она была вполне довольна своим нынешним положением. Жалованье, собственная квартирка, дешевая еда и одежда из ведомственного магазина, постоянно по спецзаданиям бесплатные билеты в оперу, балет и кино, посещения ресторанов и кабаре, из закрытых кабинок которых хорошо было наблюдать за посетителями, командировки в разные города, ежегодно оплачиваемый отпуск, неограниченный во времени, если совмещался с заданием. И ещё много чего. Но главное – постоянная работа с хорошими перспективами в Миао-Чао, а не в скучной провинции, где из месяца в месяц ничего существенного не происходит.

Конечно, за службу в государственной безопасности приходится расплачиваться. Иногда потерей собственной жизни. Униформа отделяет от мира, но не от себя самой. Глядя на форму, люди начинают тебя остерегаться, что, конечно, не по душе большинству девушек, и поэтому они вынуждены проводить время на работе в обществе мужчин и женщин из собственного круга. За одного из этих мужчин, когда подойдет пора, надо будет выйти замуж, чтобы остаться на службе. Да и работать приходится чертовски напряженно – и днем и ночью. Вести “клиента”, кто кого переиграет, было ее задачей на ночь, день, неделю, месяц, даже год. Особенно выматывают ночные дежурства с приключениями. Но зато это – плотные обеды и затяжные ужины с вином и хорошими мужчинами до самого утра, что позволяло сэкономить, чтобы однажды присмотренная соболиная шуба заменила несколько раз ношеную ондатровую.

Вытираясь полотенцем, Пуальфина изучала свое отражение в овальном зеркале над умывальником. Один из её последних возлюбленных сказал однажды, что она похожа на саму Нецинию. Что за чушь! Ну и сравнение?! На эту публичную танцующую фиглярку? Не комплимент, а оскорбление.

Ее счастье с ним не достигло стремительного накала романтических страстей. Она ещё не успела втянуться в что называется начало взаимной любви, не вкусила ласк, как по приказу пришлось расстаться. Пуальфина вся кипела, и даже хотела наложить на себя руки. Почему, – думала она, – как только появляется безоблачный горизонт, сразу же откуда-то берётся разлука и ещё не совсем свинцовые тучи слез враз застилают последние розовые надежды. Приказ оставить объект поражал своей несуразностью. Но приказ есть приказ – он должен выполняться, даже самый нелепый, даже на полпути. Возлюбленный как неожиданно появился, так же таинственным способом и растворился в тенетах новой любви.