Как выжить евреям

И канцлер князь Бернхард фон Бюлов решил порекомендовать Вальтера на должность начальника Ведомства по делам колоний. Назначение не состоялось, и виной этому была репутация пацифиста, диаметрально противоположная интересам таких ориентированных на войну магнатов тяжелой промышленности, как Фриц Тиссен и братья Рейнхард и Макс Маннесманы. Ну и еврейское происхождение, конечно… О нем оба дипломата как-то позабыли, да и Вальтер порою забывал, но ему неизменно об этом напоминали – то утонченно, то откровенно грубо.

И это преследовало его всю жизнь.

«Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ ОТВЕТСТВЕННЫМ ЗА ГЕРМАНСКОЕ ЕВРЕЙСТВО»

Свое еврейское происхождение и дискриминацию на этой почве Ратенау чувствовал всю жизнь, несмотря на принадлежность к финансовой, интеллектуальной, а затем и политической элите страны. Свою «второсортность» он понял, еще обучаясь в гимназии. Позднее Ратенау писал об этом: «Каждый германский еврей в юные годы сталкивается с болезненным моментом, который он вспоминает в течение всей жизни: когда он в первый раз в полной мере понял, что он вступил в этот мир как гражданин второго сорта и что никакие способности и никакие заслуги не могут освободить его из этого состояния».

На рубеже XIX–XX вв. «еврейский вопрос» необычайно обострился. В Европе, в том числе в Германии, получил широкое распространение расовый антисемитизм, обосновывавший «расовую неполноценность евреев». Ширились массовые антисемитские движения – погромы в России, «дело Дрейфуса» во Франции, активизация антиеврейской пропаганды в Германии… Ратенау откликнулся на все эти явления в опубликованном в 1897 г. эссе «Слушай, Израиль!». В нем он декларировал: «С самого начала я хочу заявить, что я – еврей». Автор подверг критике государственную политику в отношении евреев, которая поощряла крещение, вынуждала к тайной приверженности иудаизму и толкала консервативных в своей сущности евреев в объятия «деструктивных» (т. е. революционных и крайне оппозиционных) партий. Будущее евреев Германии Ратенау видел в культурной ассимиляции, в слиянии с «аристократической» германской расой. Он критиковал т. н. ост-юден (евреев из Восточной Европы) за их приверженность отсталым формам жизни и сопротивление ассимиляции. Однако позднее Ратенау дистанцировался от этих суждений и никогда не включал данное эссе в собрание своих сочинений.

В течение нескольких последующих лет Ратенау публично не высказывался по еврейскому вопросу. Тем не менее, по свидетельству одного из близких ему людей, в частных беседах преобладали две темы – «социальное будущее Германии и различные стороны еврейской проблемы». Ратенау занялся изучением древнееврейского языка, начал интересоваться хасидизмом (и даже опубликовал некоторые хасидские истории), имел активные контакты с известным еврейским мыслителем и сионистом Мартином Бубером. Сам же Ратенау сионистские идеи не принял, несмотря на настойчивые уговоры А. Эйнштейна и лидера германских сионистов К. И. Блюменфельда.

Накануне Первой мировой войны Ратенау усилил свою критику политики кайзеровского режима по отношению к евреям, что отразилось в книге «Государство и еврейство» (1911). Он назвал эту политику «отсталой, фальшивой, бесцельной», ибо она ограничивала возможности для евреев влиться в новую элиту и тем содействовать прогрессу страны. В годы войны, в связи с обвинениями германских евреев в недостаточном патриотизме, Ратенау намеревался выпустить специальную декларацию с информацией об участии евреев Германии в войне и понесенных ими жертвах. В связи с новой, еще более мощной волной антисемитизма, поднявшейся после окончания войны и в обстановке революции 1918–1919 гг., Ратенау, стремясь понять социальную природу этого явления, объяснял его активизацией «умирающих и умерших средних слоев». А преодоление проблемы антисемитизма он связывал с успешным решением послевоенных экономических, социальных и внешнеполитических задач, а также надеялся добиться этого «через общее утверждение морали». Ратенау считал себя неотъемлемой частью германского еврейства. «Я – немец еврейского происхождения. Я чувствую себя ответственным за германское еврейство», – неоднократно говорил он.

«АРИСТОКРАТИЧЕСКИЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР»